Я порезал травинку, и алая кровь потекла
Под ножом моим. Злясь на себя, я воткнул его в землю.
Я порезал травинку, и вновь во мне боль ожила —
Боль за всё, что бессильно так плачет, клинка не приемля.
Вот глаза широко и по-детски глядят на меня,
Ты роняешь их в суп — вкусный суп, застревающий в горле, —
Я не вправе, наверное, был потревожить тебя,
Но предстал я таким по своей и твоей доброй воле.
Ты не знаешь, что ночью я был привиденьем в толпе:
Мне казалось, что я — человек,
только все как-то странно косились...
И тогда я взбежал по незримой воздушной тропе,
Для того чтоб они без меня там, внизу, суетились.
Я степенно ловлю скособоченной вилкой своей
Перепуганный мяса кусок, бороздящий просторы посуды.
Я доем и уйду. И закроются створки дверей,
Что могли привести тебя в кухню, где варится чудо.
1994