Геракл сжимает Смерть в тисках лиловых рук,
но Смерти на земле не нужно много места,
она не слышит слов, не понимает жеста,
и не стрела она, чтоб ей нашёлся лук.
Две пары гладких плеч сошлись, как акведук,
и скоро изопьёт Аидова невеста
летейского вина, и будет не Алкеста,
но белый хруст костра, реки шуршащий звук.
Сражается герой, всё это понимая,
стенает и хрипит, но лишь стена немая
встречает мощь его, и в этой немоте,
которая зажглась и от росы набрякла,
виднеется лицо такого же Геракла,
и нос его, и лоб, и лишь глаза не те.