Знаешь, мне снится сон: я переплываю реки.
Иногда я плаваю в море, перекрывая лучи,
надо мной – ртутное зеркало, я дельфин?
В ответ на вопрос странным образом мне приходится раствориться.
Лучшим я, нежели я, надолго не притвориться.
Мне внушили: я должен чувствовать что-то вроде нехватки,
беспокойство, что никто не завидует мне.
Но вот я дельфин. Я свободен. И никто не завидует мне.
Да и много ли даст нам чувство
удовлетворенной потребности в зависти?
Вряд ли вершина на пьедестале почёта
что-то меняет в процессе, известном как «я».
Не ходить тебе наискосок, если ты шахматная ладья.
Я не стал бы иным, будь хоть негром преклонных годов.
Я извлекаю смысл из бессмысленного столкновения слов.
Пергамент тления в неразумных пределах,
сальмонеллёз полонезов Огинского,
быстрые шаги воспитательниц в щебечущих чащах детских садов,
избегающие познания облака, освоение новых миров,
путешествия, смена жилищ, профессий, супругов и городов,
желание продлить до бессмертия детство,
о чем даже ангелу не говорю на ушко –
разве это не повод недорезанному петуху
хвалить подстреленную им кукушку?
Правила резиновых галстуков суровы к банановым обезьянам.
Достоинствами мы обязаны тайным играм наших изъянов.
Да и к показному безумию стоило бы отнестись тоньше.
Неудачник не сходит с ума – просто безумие ему нравится больше.
Да оно так вернее соскочить с колеса сансары.
И, чтобы не думать о людях, он думает о пульсарах,
о бифуркации веток сто сорокалетнего ильма,
тем более, лента оборвана, и никто не желает фильма
о разумных до бешенства ленинцах и взрывающихся комиссарах.
Ведро и корыто, летящие в аду кубистской бомбёжки,
кое-как, вверх тормашками, в вечность,
горланят пьяные оргии, не замечая долбёжки,
оглушаются собственным грохотом, позволяющим не замечать
боль калечащего увечья.
Разнообразные жены наносят однообразные стигмы.
Видишь ли, собака не исчезает в псе, даже когда кот настигнут.
И ни одному орешнику не удалось стать елью.
Никто из нас не утешится хоть сто раз достигнутой целью.
Вот и не достигай ничего, и не настигай никого.
Лошадью не становятся кричащие «И-го-го».
Я не советовал бы тебе изображать себя психом.
В половине одиннадцатого иди спать. И вообще веди себя тихо.