В узком словно каноэ запахе канифоли я замкнут молнией,
и Ацеола, анонимный дождь Сименонов,
прольется целлулоидными канюлями
в аквариумы оврага взорванного варварами гектара.
Теперь тебя смогут найти хладнокровные негоцианты
в составе хризантемного супер сугроба,
в клубах пара, имеющего форму ртов.
Выщипывая вещества остриями пинцетов,
одетые в целлофан, они будут словно во льду молчаливы –
как пришельцы со звезд, бестрепетные и бессмертные.
Торжественная до дрожи слава парализованных звездопадов
и замороженного суфле приносит на бубне капусту
и подрагивающее от росы серебро.
Твой герой, сцепленный, как укус
введенного в раж собственной хватки бульдога,
кристаллическим перекрестком фехтовальных лучей
удалит жировой налет с обратной поверхности тела.
О, земляника, ты – чернослив! Как еще мне доказать, что ты счастлив?
В зале раскатистых бубенцов оглушительно будет взорван рояль
и наступит опустошение – наконец-то уже и внутри.
О, здравствуй, завтрашняя слеза маркизетовой Маргариты!
О, шорохи метеоров, я дышу вашим затишьем!
Я вдыхаю прогорклый космос порохового нагара.