Смотрели тихо глазки не моргая,
Вдохнула боль и ужас в них война.
Сил не было, молчала дорогая,
Без памяти от голода она.
Держала мать уже восьмые сутки
На ручках дочь, как свечки огонёк.
И была рада в редкие минутки,
Когда та просыпалась на чуток.
Она слегка дочурке улыбалась,
Глазами умоляла:- Ты живи!
Рукой тихонько щёк её касалась,
Чтобы согреть теплом своей любви.
Всех из домов забрали тёмной ночкой,
Только одежда, никакой еды.
Со всеми шла в колонне с малой дочкой,
Никто не получал даже воды.
Кто падал, сразу, тут же добивали,
Затворы щёлкали и псы рвались.
Мы молча ужас тот переживали,
А на свободу всё ж надеялись.
Нас в лагерь привели, но без бараков
Вокруг колючкой всё обнесено.
В условиях для жизни нет намёков,
Когда и как умрут - им всё равно.
Тут люди постоянно умирали,
Кто в муках, кто в беспамятстве во сне.
А мамы крепко деток прижимали,
Пытаясь стать защитой им в войне.
Сидеть и спать на ветки все ложились
Друг к другу прижимаясь для тепла.
И в небе часто вороны кружились,
Нужны им были мёртвые тела.
Я помню как смотрела я и ждала,
Раз в день, волшебный мамин поцелуй.
Губами в рот мне зёрнышки толкала:
- Соси тихонько, милая, не жуй.
Спасла тогда нас с нею горсть пшеницы,
Что выходя успела взять в карман.
Меня кормила так, как кормят птицы,
Чтоб выжить нам, она шла на обман.
Не помню, как нас там освободили,
Свинцовый град из пуль лился тогда.
Солдаты на руках всех выносили,
Рыдая вспоминала мать всегда
Прошли года, я выстрелы не слышу,
Сегодня мир и сыты все вокруг.
Но если на земле я хлеб увижу,
Душа болит, храни его, мой друг !
Весна невольно мне напоминает
Тот страшный сон из детства моего.
Губами мама зёрнышки толкает,
Птенца так кормит птичка своего.
Посвящается всем малолетним узникам
концлагерей, которые пережили то страшное время,
будучи ещё совсем маленькими детьми и пронесли
в своих сердцах боль через всю жизнь.