Когда проталин первый срок настал, стыдясь, деревья обнажили ветви.
В последний раз окраинный квартал стряхнул зимы растаявшие метки.
Когда синички лёгкий говорок под окнами отыщет чувство звука,
Боль проникает в суженный зрачок, напоминая, сколь горька' разлука -
Последователь верный каждый год. Затёрла память след от прошлой встречи,
Обыденных забот водоворот на время отвлекает, но не лечит
Утраты сердца - мертвые птенцы, погибшие до первого полёта,
Срослись костями в грубые рубцы - невидимые признаки почёта.
А ей семнадцать, платье велико', и мир велик в наивности девчачьей,
Браслетом из плетёных узелков запястья контур бережно охвачен,
Горячий ветер спутанных волос касается порывисто-небрежно,
И лето городское разлилось в окру'ге нежным запахом черешни.
Скамейки парка искренне-пусты, ладонь в ладони вызывает трепет,
Подаренные хрупкие цветы поднимут на ромашковое небо,
Сжимая мир до цвета близких глаз. Ночами злыми память безутешно
Сквозь все преграды истово рвалась во снах вернуть безумную надежду.
Мерцали дни огарками свечей, водой студёной падали на плечи,
В печали опаляли горячей, сжигая всё, что было человечьим.
Дымящийся остаток прежних сил по го'рсти собирая вечерами,
Цветок засохший гладила руками, шептала просьбы, чтобы защитил...
Когда проталин первый срок настал, парк наполняет музыкой и шумом,
Она спешит, на миг вернувшись в юность - туда, где он впервые целовал,
Где мир велик, а им всегда семнадцать, где нет потерь,
И в старенькой руке дрожит живой ромашковый букет,
И первые птенцы в полёт стремятся.