По грани прибоя гранитные глыбы,
как чёрные метки,швырнули Карибы,
отметив корсарам их море без спроса
от острова Куба и до Барбадоса
В порту над Бриджтауном зори сияют.
Смиренные волны молитвы читают,
о том, чтоб минула небесная кара
заблудшей души молодого корсара.
Того, не сражённого пулей и громом,
пропахшего ветром солёным и ромом.
Который на палубе мокрой и зыбкой
пронзал неприятеля с лёгкой улыбкой.
Кто чести своей не менял на пиастры
и мог для возлюбленной белые астры
срезать, как умеют морские бродяги,
клинком королевской отточенной шпаги.
Доверчивость-зависти чёрной подруга.
Нельзя верить клятве хорошего друга,
которого дьявол отметил сноровкой
легко управляться с манильской верёвкой.
Всё так и случилось в мерцании заката,
под пушечный грохот морского фрегата,
петля затянулась на рее упруго
руками, теперь незабвенного друга.
В таверне печаль на лице одалиски.
Коварный дружок подливает ей виски.
В сигарном дыму,как в завесе тумана,
кричит какаду на плече капитана:
В бою абордажном, в горниле пожара,
недолгая жизнь у морского корсара,
но вечная слава, а как же иначе,
когда мы и сами матросы удачи.
Кизляр.