Медсанчасть
Ночь. Сошлись над моргом тучи.
Это в центре. А вокруг
Корпуса, где Мастер Случай
Целый день ведёт игру.
Колют, режут, шьют и снова
Всё по кругу — хоть кричи.
Вдох эфира, пульс хреновый,
Гной да лужицы мочи...
Третий месяц, как в застенке.
Коридоры, мутный свет.
В школе ставили б оценки,
Ну а здесь оценок нет.
На обходе доктор спросит,
Есть ли жалобы, на что.
А мужик с ногой на тросе
Клянчит водочки глоток.
Но никто к нему не ходит
Уж полгода. Он привык.
Временами дышит в хобот,
И небрит его кадык.
Медсестра несёт лекарства.
Только кто ж их станет пить.
Полконя дают за царство
Полумёртвых. Надо жить.
(1975)
Маршрут
Я бессмертен. Я не знаю,
Как живут наоборот.
Едем в школу на трамвае.
Папа — тоже. На завод.
Холод льдины вставил в окна.
Нет на валенках галош.
Провод бьёт, как молот, током.
Пальцем тронешь — и хорош.
И пока никто не умер,
Раз ещё не понял как,
Гонит ввысь трамвайный зуммер
Стаю ангелов-зевак.
А теперь, когда иначе
Обернулось существо
Взрослых дел, ребёнок плачет,
Что ему уже за сто.
Шествие
Жители машут флажками.
Видно, неплохо живут.
Машут и просто руками,
Мир прославляя и труд.
Вверх! Зеленей купороса,
Облаком стала листва.
Не было пошлых вопросов.
Родина вечно права.
Если случалось ненастье —
Дело-то к лету. Пройдёт.
Ждут и достаток, и счастье
Смелый советский народ.
Песню! Давайте же песню!
А на могучих плечах
Папочек, как на насесте,
Весело дети кричат.
Не было Бога. И мысли
Не было вместо Него.
Над пустотою зависли
Воланд и Кот Бегемот.
Парфюм «Челябинск»
Вянет праздничная мята.
Мёрзнет острый базилик.
Пышная кинза измята.
Смелый розмарин поник.
Глохнут запахи и звуки.
Меркнет негасимый свет.
Только химия науки
плещет в тысячах кювет.
Тянет сыростью подъездной
с малой родины моей.
Чем ещё дышать над бездной —
не подскажешь, Карл Линней?
Пахнет кованым металлом,
нефтью, жидким чугуном,
алой кровью в Поле Алом,
тополями под окном...