Возле океана, там, где виллы, пабы,
Где моллюсков негры буднично жуют,
Жил мой друг Василич и его все бабы,-
Янки стал, обрёл он глянцевый уют.
Но однажды в пекло, сузив крабом голод,
«Запивая» едким дымом папирос,
Вспомнил вдруг сердешный свой далёкий город,
Где дожил в недавнем до седых волос.
Вспомнил, прослезился, отшвырнул прочь краба,
Негра пнул дрожащей, сильною ногой.
"Загребли все «фиги, финики» и бабы!
Я хочу, поверьте, вновь к себе домой!
В старую хрущёвку, на этаж свой пятый,
Где был счастлив всё же, пусть хоть иногда!
И в свою каморку, малевать трактаты!
Не вернуть мне больше прошлые года".
Долго колготился и взывал к месии,
К ночи, плюнув в пальму, подустав, остыл..
И над ним печальный спутник из России,
Плыл туда, где русским он когда-то был.
Александру Васильевичу