Хлопнули двери, - вышел на улицу -
Ветер раскачивал дождь;
С мокрыми листьями в лужицы-блюдца
падала чайная ночь.
Падали ворохом капли за ворот,
стайками с крыш воробьи;
Били по темени темень и морок, -
ночь предаёт без любви.
Чувствовать, всё же, что-то положено,
но, где же взять этих чувств?
Слышишь, звучит там, под мертвенной кожей,
внутренний голос: "Ты пуст"
Тяжесть небес, ветер - терпкий и влажный -
Чёрные ветки терпят, сутулятся;
В раз намокая салфеткой бумажной,
Слепо бреду по зачёркнутым улицам...
Курс мой нейтрален - меж тёмным и серым;
Красным фонариком издали светит.
Дождь вновь усилился - сеет и сеет
Точки-тире сырые на ветер:
- Ду-шу-спа-си-те, если кто встретит.
Пуст, обескровлен я, - болен и жалок.
Суша ту...манит - под кровлю, за столик
Тёмного - даже и в полдень - подвала:
Выпить скорей, что отчаянья крепче,
Стечь... отогреться, потом - закурить.
Воспоминаний накроет цунами:
Да, не сложилось тогда между нами;
Пусть на поверхность всплывёт и излечит
Свежесть тех дней, что ещё нас хранит...
Ритм задолбал, - кружит звук по спирали.
К стулу прижат чьим-то туловищем;
Губы его прошептали: i love you...
Дал по губам, - пусть под стулом лежит...
Под тел кривляния - черти их жарят? -
Зал ускользал, - был недолог транзит;
К грешникам в ад не прибудут пожарные, -
Тлеет запал, утром - испепелит...
Вновь закрою глаза, - так отчётливей вижу: луч пробился сквозь серую дымку над крышами... гимн... склонилась до самых корней... ветвь, с промытою раной на сломе... зной развеян дневной... площадей... перемешавшись с продрогшим... киоском... на углу моей памяти... как в дымке остров... где, обнявшись, стоим... под плащом... очень чуткое тело твоё в лёгком ситце... и напасть не согнула ещё... как ту старую ветку... нас косо... и юные лица... и не выставлен счёт... и простить можно всё... и, на что-то надеясь, проститься... на углу моей памяти...