Мне в наследство достался ореховый шкаф,
Двухэтажный, для книг и альбомов.
Он - шедевр в своём роде. И, время поправ,
Как и прежде, хорош уважаемый шкаф,
Хоть привык уж к четвёртому дому.
На Тележной, в красивой квартире он жил.
(Изготовлен в эпоху модерна.)
Там свидетельством вкуса хозяев служил.
И хозяин-художник, должно быть, любил
Этот шкаф. Им гордился, наверно.
Шкаф в блокадные дни мог пойти на дрова.
Поднялась бы рука на такое?
Про трагедию эту найду ли слова...
Муж-художник погиб. Сохранила вдова
То, в чём память была для обоих.
Поколенья сменялись, и множество лиц
В тонких стёклах его отражались.
Здесь без счёта прочитанных книжных страниц.
Столько былей хранят они и небылиц.
Знать, читателей новых заждались.
И ему бы у Чехова Гаев прочёл
Панегирик восторженным слогом.
Он вполне заслужил. Сам бы шкаф предпочёл,
Чтоб к лопахиным мебелью не перешёл,
Но пытливым поведал о многом.
Он теперь у меня в кабинете стоит -
Артефакт благородного кроя.
Кроме собранных книг, он и сам норовит
Убедить, что какую-то тайну хранит.
Вечерами порою со мной говорит,
Учит стойкости и покою.