Блог между ног. Третий сезон, эпизод двенадцатый. Тетрадь.
Третьего апреля, за день до виртуальной оргии, на двадцатой минуте которой у меня началась истерика, потом паника, невозможность дышать, невозможность уснуть, руки, множество рук из любого тёмного угла, отчего пришлось до пяти утра включить свет во всей квартире, даже в туалете. За день до этой ночи. Третьего. Вспоминал другой день. За три года до. Третье апреля две тысячи семнадцатого. Теракт в петербургском метрополитене. День, когда город объединился. Несколько дней небывалой на моей памяти взаимопомощи, взаимовыручки, солидарности, рук поддержки. День, когда сидел с только-только двухлетним малым, ежеминутно пытаясь дозвониться до бывшей, которая как раз где-то на синей ветке должна была ехать к ученице. Дозванивался методично, засекая пятиминутки, без единой эмоции на лице. И только дозвонившись - ученица отменилась, бывшая два часа неподвижно лежала, наращивая ресницы, решила себя порадовать - только тогда накатило. Сдержался. Рядом мелкий. Вечером поревёшь.
Мне было одиннадцать, когда в Америке взорвали Близнецов. Не знаю. Потому ли, что это были первые годы правления Отца Нации, тогда ещё всеми любимого, смелого, уверенного и решительного, заражающего своей решительностью. Сегодня, когда презираемый людьми старик, ещё вчера казавшийся вечным, беспомощно разводит руками, снимая с себя всю ответственность во время катастрофы, вспоминать это особенно грустно. Или потому, что формально наступило новое тысячелетие, символически сыгранное десятилетним мной после речи нацлидера в небольшой новогодней постановке в псковском стриптизклубе, где я впервые увидел взрослую обнажённую грудь так близко и в таком притягательном контексте. А уж когда один из гостей клуба врезался в них своим клювом, так что только блёстки в разные стороны полетели! Или всё же оттого, что именно после одиннадцатого сентября впервые так настойчиво и отчётливо зазвучала отовсюду речь об обратной стороне глобализма, о проблемах, не признающих национальных границ, о том, что в новом изменившемся мире нужно научиться иначе мыслить. По какой-то из этих трёх причин, в какой-то из этих трёх, недалеко отстоящих друг от друга, временных точек, я начал вести дневники. Ставлю на сиськи.
У меня была своя концепция дневников. Это была достаточно подробная и с множеством пунктов псевдонаучная околоэзотерическая чушь, написанная подростком в общей тетради на семьдесят два листа в клеточку. Написанная под тлетворным влиянием, заваливших тогда книжный рынок и мамины полки изданий про психологию успеха и магию самовнушения. Семьдесят два листа не самих дневников, но пунктов, как эти дневники вести. Однако, основная идея была достаточно проста и сводилась к трём структурообразующим тезисам. Первый. Только постоянное и планомерное ведение дневника может обеспечить устойчивый поток мышления и вывести мозг из режима думания - кружения одной и той же мысли, обсасывания её так и эдак. Тут всё просто. Гонять одну и ту же идею день ото дня возможно. Снова и снова записывать её на бумаге нет. Хочешь не хочешь, а на одиннадцатый день придётся сформулировать что-то новенькое. В моём понимании это должно было спасти от того пугающего бесконечного топтания вокруг двух-трёх убеждений, какое видел у старших. Второй тезис чуть сложнее. Понятно, что основным мясом дневника должно было быть мышление. Процесс. Но мысль на что-то нарастает. И варианта скелета два. Дневник чувств, внутренних переживаний. Или же дневник событий. Приключений. И снова в силу вступал закон необходимого развития. Если скелетом дневника делаешь чувства, переживания, рефлексию. То чувства эти и начинают скакать, как бешеные, требуя от повествования эффектности. Если же в основу дневниковых заметок ставишь событие, внутренний мир уравновешивается, колеблется возле точки гармонии. Но с другой стороны во внешнем мире начинают происходить самые неожиданные и не всегда приятные повороты сюжета. Ни секунды не задумывался. Конечно, второе! Третий тезис был самым эзотерическим. Хотя вот прошло девятнадцать лет, и магия стала реальностью. Суть в том, что дневник следовало вести на выбранную тему, о том, что хочешь привлечь в свою жизнь. Отдельно оговаривалось, что деньги являются исключением, о них нельзя. Ведь не денег самих по себе хочешь. А следовательно, только добавляешь лишние промежуточные хотелки. Сегодня, в эпоху блогов, этот тезис предельно понятен. Ты хочешь путешествовать? Начни вести блог о путешествиях, и задолго до того, как твои доходы позволят тебе по двенадцать месяцев не ступать на родную землю, у тебя появится возможность заключить сделку с каким-нибудь туристическим агентством.
Но на тетрадках в клеточку это всё ещё была сраная магия. Ни черта не работающая магия. До второго курса, с большей или меньшей регулярностью, я мыслил. Помещая в основу события. И всё это крутилось вокруг того, на чём был повёрнут. Так что из трёх возможных исходных событий - точно сиськи виноваты. Не террористы и не президент. А потом дневники нашла на тот момент ещё будущая жена. Нашла и очень удачно открыла. На записях того лета, когда мы впервые с ней переспали, после чего она вернулась к Кассандре. Оправдывался. Семь лет озабоченных мыслей были мной тогда аккуратно изорваны и отнесены на помойку. Так началась спокойная почти бессобытийная семейная жизнь. Два раза я возвращался к дневникам. Первый - где-то в середине. Когда начался нервный тик. Постоянное непроизвольное резко - в сторону - выкручивание головы. Особенно перед сном. Иногда казалось, что я сверну себе шею без рук. Так резко - что каждый раз возникало лёгкое головокружение, напоминавшее то, которое испытывал после сотрясения мозга - школьное последствие дневника приключений. Начал писать. Нашёл исходное событие детства. Снова бросил. Тик прекратился.
Вместе с семью годами первых дневников на помойку тогда отправилась и волшебная тетрадь на семьдесят две страницы. И как и всякое утраченное знание, оно рисуется теперь в воображении чем-то действительно обладавшим силой. Не покидает ощущение, что как и с третьим тезисом, для магии не хватало одного неучтённого элемента. Публичности. Последнего элемента, после добавления которого, буквы начнут светиться. Как будто обладая этим знанием, добавив ко всему детским умом выдуманному - элемент публичности, я получил бы магический трактат об идеальном блоге. Блоге, исполняющем желания.
Что до второго тезиса, то он доказал свою верность скорее от обратного. Вот я сижу в изоляции, и всё, что возможно фиксировать сейчас, это внутренние состояния. Не потому ли, ради витков сюжета, ради разнообразия, это самое, никогда особо не интересовавшее меня внутреннее состояние начало плясать, как свежеповешенный? К чёрту дневники в самоизоляции! Нужны события. Только события не дадут отлететь кукухой.
Поехал сквозь пустой город в гости к полисемейке - Кот и его девочки. Интересно, почему их образовательный проект будто замер, сбавил обороты? Казалось бы, кто, если не они? В интернете только и слышно от вынужденно запертых вдвоём, втроём, впятером - как это тяжело, не иметь возможности побыть в полном одиночестве. А ведь их проект именно об этом: о принципах построения коммуникации и границ. Если бы я не сходил с ума от того, что заперт в одиночке, а наоборот - больно стукался бы о живущее рядом любимое, именно от их канала ждал бы какого-то света, наставления, простых слов. Или нет. Как всё утраченное рисуется воображением полным волшебства, так мысли об изоляции с кем-то ещё рисуют совсем другие картины. Не вылезали бы из постели. Самообман.
Через несколько часов внутренний Винни Пух почувствовал, что пора прощаться. Избегаю ситуаций, когда меня уже много. Тепло обнялись на пороге. Попросил передать Коту и Белке, запершимся в спальне, мой воздушный поцелуй. Легко и радостно спускаюсь по лестнице. Хороший день. Светлый. Погода, как всегда на Петроградке, когда здесь бываю я. Металлическая дверь, ведущая на улицу не открывается. Снова и снова жму на кнопку. Пытаюсь выбить плечом. И вправду Винни, попавший в безвыходную ситуацию. Да, у нас так бывает. У меня тоже недавно так заклинило, а через минут пятнадцать само починилось. Можно чай? Конечно. Краем глаза слежу за часами. Лицо каменное. Даже что-то пытаюсь обсуждать. Спускаюсь по лестнице. Дверь заперта. Ломлюсь снова и снова. К счастью с той стороны кто-то входит. Выскакиваю на улицу. Почти дошёл до метро. Алло. Прости, пожалуйста, я забыл у вас сумку, а там паспорт. Сейчас снова поднимусь. Подпираю металлическую дверь кирпичом: если я буду вынужден подниматься в третий раз, то просто задохнусь. Почти вырываю сумку из рук, не поднимая головы. На лестнице в глазах темнеет на секунду. По дороге к метро начинается мокрый снег. Снова до пяти утра в мастерской из темноты лезут руки. И голова дёргается. Резко.
Нужны события. Иначе психика начнёт подкидывать приключений на пустом месте. Закрытая дверь. Насмешил.
Третьего апреля две тысячи семнадцатого года, после теракта в петербургском метрополитене, город объединился. Как повёл себя в той ситуации Отец Нации, я не помню. Наверно, как-то более-менее достойно. Терроризм это его зона комфорта. Он пришёл в нашу жизнь, как эффективный с терроризмом борец. Во всяком случае не разводил лапки в стороны, как Дева Мария возносящаяся. Единственные, кто повёл себя (впрочем, как и всегда) в той ситуации мерзко, это поэты. Почти через год после апрельских событий семнадцатого, я написал коротенькое эссе об одной такой. Построчно разбирал её наскоро сделанный текст и набежавших комментаторов, приносящих слова поддержки ей, никак тем взрывом не задетой. Нет, там было что-то о том, что де - ох, я тоже была в метро, правда, в другой день и на другой ветке. Эссе начиналось так:
Поэты народ мерзкий. Едва ли не самый. Говоря о лицемерии богемы и - шире - творчески пыжащихся индивидуумов, обыкновенно в пример приводят актёров. Приводят потому, что им, как два пальца, сыграть мировую скорбь, искреннюю влюбленность, сочувствие, сопричастность, эмпатию, при абсолютном в этот момент самолюбовании, наслаждении своим мастерством, хорошим ракурсом и правильной интонацией. Оправдывает актёров лишь то, что они - бывает - открыто и прямо гордятся своим мастерством, талантом перевоплощения, ценят роль тем более, чем дальше завела их игра от их истинного Я. Это детское, искреннее лицемерие, уравновешенное таким же искренним хвастовством. Вы же знаете, что некоторые негативные черты человеков более противоположны друг другу, чем порок и добродетель?
“До тридцати – поэтом быть почётно, /И срам кромешный – после тридцати.” - любят с лукавой скромностью цитировать эти сорок-плюс паразиты. Мне тогда хотелось писать подобные эссе на регулярной основе. После каждого большого события выискивать вал паразитических стихов. Смотреть, как ведут себя авторы со своей аудиторий. Лицемерие второго порядка. Паразитировать на паразитах. Срам кромешный в квадрате. Было даже название для цикла. Carpe diem - лови момент. И обложку уже нарисовал. Женский открытый рот полный спермы. Carpe diem. Лови момент. Но дальше первого дело не пошло. Не соответствовало тезисам волшебной тетради. Тем, что ещё помню.
Что там было ещё? Что-то про обязательную любовную линию. Не потому что дневник это какой-то роман и предполагает читателя. Нет. Все тезисы формулировались исключительно, как мне казалось, с одной целью. Заставить мозг работать определённым образом. Очень сложно вспомнить. Теперь. Когда не верю ни в эзотерику ни в псевдопсихологию саморазвития. Зачем нужна была постоянно проходящая красной нитью через все даты и записи любовная линия? Не обязательно одна, но. Почему мне казалось, что для мышления жизненно необходимо вести диалог не с самим собой, но с небезразличным тебе другим? Почему так важно было, чтобы на том конце записей, которые я так никогда никому и не показал, кто-то как будто слушал. И чтобы этот кто-то был важен не как авторитет или имеющий власть. Но важен именно чувственно. Почему не помню.
Звёздочка мается в Москве. Москву перекрыли окончательно, с понедельника вводят пропуска. Целый час она пересказывала мне свою биографию с самого детства. Потом высылала сначала милые и прекрасные детские фотографии. Потом: о, вот на этой мне уже восемнадцать. Ну наконец-то я могу написать тебе, как ты охренительно сексуальна! Господи! Когда ты так прикусываешь губу! Присылает кружок, повторяя мимику фотографии. А потом куда-то пропадает из диалога. Загружается файл. Долго. Ох уж этот переполненный пользователями интернет. Звёздочка сидит на своей заново отдекорированной кухне (чем ещё заниматься целыми днями?). Читает стихи. “Ты меня не любишь, не жалеешь”. После мы обсуждаем всего одну строчку. Строчку, стоящую всего этого текста. Строчку невероятно глубокую и важную. Если нужно было наплести всех этих словес, чтобы она, эта строчка, вызрела, то пусть так. “Только нецелованных не трогай”. Этика. То без чего современное искусство невозможно. Прошли времена всех этих громких заявлений о независимости эстетики.
Одна из лучших умиротворяющих практик в изоляции - пока ходишь от стенки к стенке - занимательная футурология. Рассуждать о том, как изменится эстетика после того, как пройдёт пандемия. Что-то наподобие появления стиля лофт после Великой Депрессии. В третьем тысячелетии терроризм стал первой пощёчиной глобализма. Сейчас нам въехали под солнышко. Можно попытаться вспомнить, как изменилось искусство тогда, после одиннадцатого сентября. И продолжить эту логику не плавной нарастающей линией, но новым скачком, с поправкой на невозможность вздохнуть какое-то время после такого удара под дых. Это первая линия размышлений. Кругов пять-десять по комнате. Совершенно по-новому сейчас обострилась оппозиция онлайн-оффлайн, живое общение против или вместо дистанционного. К чему это приведёт? Общение в сети безопаснее? Не всегда. Интернет помнит всё. Особенно сейчас, когда без какого бы то ни было лицемерия и экивоков объявлен тотальный контроль за всеми носителями персональной информации. Но одновременно с тем, лишённые возможности живых встреч, запертые в клетках, всё больше людей, осознав, что всем на их личную жизнь класть болт, по правде говоря, переступают эту черту, дистанционных сексуальных практик, радующих любимого на том конце фото и видео. Что это может значить? Возможно, жесткие кодексы дистанционного общения, давно разработанные в немногочисленных маргинальных группах, станут более общепринятыми. А с наплывом новичков будут ужесточены и формализованы и после того, как мы выйдем на улицы, перенесены в оффлайн, в осознанное и осязательное общение. Возможно, нас ждёт эпоха новых ритуалов, где тот факт, что ты знаешь, с каким углом правильно делать приветственный поклон, информирует визави о том, что ты ознакомлен с правилами поведения и знаешь кодекс невторжения в личное пространство. Эпоха новых ритуалов. Эстетизация этики.
Когда я преподавал детишкам, многие вопросы: домашние задания, консультации, в какой художественный ВУЗ лучше начать готовиться, на каких современных художников стоит посмотреть - всё это решалось в переписках в социальных сетях. Пришлось тотально подчистить свою страницу от всего связанного с моей озабоченностью. Остался только небольшой паблик для своих. Мне казалось, любые пути от своей личной страницы к нему я вычистил. Пишет четырнадцатилетняя девчонка. Какие-то комплименты постам, текстам. Ответил, кажется, достаточно доброжелательно, но точно жёстко. Сказал, что не хотел бы видеть её в своём личном пространстве и что это явно нарушает этику наших взаимоотношений учитель-ученица.
Потом я не без сожаления оставил преподавание в художке. Перестал держать свои соцсети в целомудренном виде. Да и скрывать свой образ жизни стало невозможным. А вот контакты не подчистил. Наткнулся, листая ленту, на паблик стихов. Интересных, живых, немного наивных, но очень большой потенции - стихов. И вот читаю. Ставлю отметки “нравится”, иногда комментирую, задевшую меня мысль. Сколько ей сейчас? Шестнадцать? Этично ли, что голый - на аватаре - дядька, пропагандирующий гомосексуализм и немоногамность, рассказывающий о взрослых ночных развлечениях, периодически отсвечивает в паблике несовершеннолетней некогда его ученицы? Думаю, неэтично.
На днях она написала большой злой пост о любовной лирике. Мол, какого хрена вы всё ещё пишете, господа пииты, об этих своих бесконечных застрадываниях? Зачем снова и снова писать о том, что писано до вас и лучше? Пожалуй, до пандемии с ней можно было бы согласиться. Но что если нас действительно нас ждёт эпоха новых ритуалов? Это изменит всю традицию любовной лирики. Даст ей новую жизнь. Любовная лирика, построенная на принципиально ином непатриархальном этическом кодексе и использующая в качестве выразительного жеста движения нового ритуала. Быть может, пройдёт ещё пара лет и именно она напишет ту самую новую, непохожую ни на какую предыдущую, любовную лирику. Задатки точно есть. Особенно этот умиляющий гнев к собратьям по перу. Ещё два года назад меня страшно заводило писать эти оскорбляющие и высмеивающие обзоры, начинающиеся со слов “поэты народ мерзкий”.
Приходит видеокружок от хорошей знакомой. В кружке они лежат в постели с её любовником, телефон она держит на вытянутых руках, чтобы оба попали в кадр. Арсений! А прочитайте нам какое-нибудь из своих стихотворений! Нет, простите, не люблю читать. Совсем.
Ложная скромность? Конечно! Сказать, что я не получал извращённого удовольствия, когда выступал с микрофоном? Это враньё. Самовлюблённый. И всё-таки Рыба. Люблю это сочетание. Как есть мандарины с кожурой. Сладость и горечь. Как занимательна футурология с привкусом нервного тика. Резко - в сторону.
Вот уже полмесяца в Петербурге весеннее солнце сменяется неожиданно набегающими тучками, осыпающими прохожих густыми хлопьями снега, который через пятнадцать минут тает. И так по три раза на дню. Природу колбасит.
Через два месяца мне исполнится тридцать. Двенадцатого июня. В День России? Нет, гораздо важнее, что в этот день в семьдесят втором году на Таймс Сквер состоялся премьерный показ Глубокой Глотки, фильма взорвавшего сексуальную революцию изнутри. Почему бы нет? Каждый год вместо того, чтобы звать кого-то конкретного, создавать списки желательных подарков, выбирать локацию, я просто выхожу в город. И встречаюсь с теми, кто хочет, на столько, сколько они сами захотят провести времени внутри моего приключения. Придётся придумать что-то другое в этот раз.
Пятнадцатого апреля полисемейка наконец-то анонсировала на двадцать первое очередную групповую встречу немоногамов. Как и всё теперь - в формате видеоконференции. Попробую ещё раз освоить эту новую реальность. Надеюсь, продержусь больше двадцати минут.