Я в город свой вживлялся с родников,
Ища водицу чистую для чая;
Прискорбно, но, увы, не сознавая,
Что смысл чистоты-то не таков.
И, глядя, как скупая струйка тает
В холодном и голодном январе,
У храма на Мишариной горе
Дошло мне, Чья вода не иссякает.
Любя все также родниковый чай,
Иная жажда перешла в привычку, –
И только утолений этих смычка
Переполняет душу через край.