Пред Господом предстать собрались двое:
Знакомцы бывшие, но не встречались много лет.
Один из них известнейший поэт,
Другой писал лишь вирши на заборе.
И вот они в чистилище стоят:
Невольно встретившись глазами
Друг друга будто сразу не узнали,
Но оба ждут, когда же божий свет узрят?
- Позвольте, сударь, право! Мы с вами не встречались?
Как-будто бы знакомый я увидел лик.
Не вы ли так задорно надо мной смеялись,
Когда пред вами образ мой возник?'
- Да, я и по сейчас готов смеяться
Над эдаким наивнейшим глупцом!
Могу ещё и крепким огорчить словцом.
Люблю я над такими вот поиздеваться...
Так и опешил вдруг начавший разговор,
Уж сколько лет прошло, а тот всё не уймётся.
Здесь люди вроде ожидают приговор,
А он, гляди-кась, всё смеётся.
- Послушайте, к чему все эти оскорбленья?
Тут, как бы, каяться положено душой!
- Ну вот ещё! Таким, как вы я даже не киваю головой,
И не за что просить у Бога мне прощения!
- Ну, как вы можете такое говорить?
Так вы хоть за совет сказали бы спасибо?
- Я не привык кого-то там благодарить...
Да, тьфу на вас! Мне рядом с вами быть невыносимо!
Кто дал вам право мне читать мораль?
Вы на себя-то, сударь, посмотрите?
Об пол хоть лоб свой с дури расшибите
И всё равно не попадёте в рай!
Таким как вы нет места в райских кущах.
Вы - голодранец, сударь! И без единого гроша,
Лишь уповая на счастливый случай,
Желаете чтоб ваша здесь маячила душа?
- Я вам скажу! Скажу, - что вы не правы!
И слава Богу, что не вам решать:
Кого в сей Божий рай впускать,
Кого же снять ещё у переправы.
Я помню наше первое знакомство:
Когда таланты нам давал Господь
В вас не было ни капли вероломства:
Пока душа не знала, что такое плоть.
В другой же раз мы встретились у храма:
Я был на паперти с протянутой рукой,
А вы смеялись над моею срамотой,
Но не стыдились собственного срама.
- Стыдиться? Мне? Так это вам стыдиться!
Всего я в жизни добивался сам!
А вы привыкли Господу молиться,
Семь раз в неделю посещая храм.
Мне не знакомо слово - разрешите,
Я что хотел, всегда без спроса брал.
И многое себе я позволял,
Что вы в аду такого не узрите...
Вдруг чей-то голос их нарушил разговор:
- Что спорите? Не место здесь для спора!
Не судят здесь и не выносят приговор,
А спросят лишь: - Как жили по сю пору?
Ещё при жизни человек решает сам,
Какие соблюдать ему каноны:
Молиться ли, земные слать поклоны,
Или ходить всю жизнь по головам.
Вот - ты? Богат, известен, почитаем.
На что извёл божественный талант?
Твои стихи звучат собачьим лаем:
Сплошная мерзость, сквозь ругательства и мат.
Иль ты? Па что зарыл своё уменье?
Господь ведь тоже поделился сим с тобой,
Споткнувшись раз - махнул на всё рукой,
Себя жалея - маялся в презреньи.
Ведь оба вы, Господним изволеньем
Могли бы словом души исцелять
И многие тогда б нашли спасенье,
И божию узрели благодать...
Тут голос стих. Оставив их в покое.
Ни света нет и нет кромешной тьмы.
Так и стоят теперь в пределах пустоты,
А ведь желали для себя совсем иное...