Здесь когда-то был океан, но осталось — море.
Те же крикливые чайки и рыбы — те же.
Та же соль с горчинкой, тот же прибой историй,
омывающий некий скалистый стержень.
Горизонт — всё так же, бесплотной кромкой,
отсекает в пропасть желток заката.
И смеются сумерки анти громко
в лепестках расколотого агата.
Тихий шорох — тающий шёпот пены
на капризных волнах ночного бриза —
словно мантры тянет бездомный, бледный,
бесконечно живущий мальчишка-призрак.
В пустоте утратившей место, время,
в тишине глотающей жадно строки
остаётся память о неком «верь мне»
мёртвой рыбой, застрявшей в зубах остроги.