"11 апреля отмечается Международный день освобождения узников фашистских концлагерей.
Концлагеря не зря получили название лагерей смерти, с 1933 по 1945 год через них прошло около 20 миллионов человек из 30 стран мира,
из них около 12 миллионов погибли, при этом каждый пятый узник был ребенком.
Среди всемирно известных сегодня лагерей смерти гитлеровской Германии, в которых содержались и гибли десятки и сотни тысяч узников,
выделяют Освенцим (Аушвиц)(70 километрах от польского города Краков) — 4 миллиона узников,
Майданек — 1,38 миллиона узников, Маутхаузен — 122 тысячи узников,
Заксенхаузен — 100 тысяч узников, Равенсбрюк — 92,7 тысячи узников, Треблинка — 80 тысяч узников, Бухенвальд-239 тысяч узников,
Штуттгоф — 80 тысяч узников. Количество детей в возрасте до 14 лет в этих концентрационных лагерях составляло 12-15%.
Десятки тысяч жертв насчитывали и концлагеря, которые были созданы гитлеровцами на территории СССР — Саласпилс, Алитус,
Озаричи, 9-й форт Каунаса. Проектная мощность уничтожения только в одном концентрационном
лагере Освенцим составляла до 30 тысяч людей в сутки. Именно тут в 1943 году ввели татуировку номера узника на руке.
Одной из самых страшных страниц в истории Освенцима стали медицинские эксперименты, которые проводились врачами СС,
в том числе и над детьми. Осуществлялись различные эксперименты с применением новых препаратов и лекарств на заключенных,
в эпителий узников втирались различные токсические субстанции, проводилась пересадка кожи и других органов.
Детей заставляли сдавать кровь для раненых немецких солдат.
Биография этих людей — это настоящие уроки мужества для представителей подрастающего поколения.
Сохранить память о них священный долг каждого."
(цитаты, данные с сайта
Лагерная мать - психологический феномен среди узников лагерей. Дети, оставшиеся без родителей, искали материнской любви в других женщинах,
те, в свою очередь, заботились о сиротах, как о родных.
Лагерная мать.
На полке среди старых книжек
Лежит листок бумаги серой -
Рисунок семилетнего мальчишки,
Пропитанный слезами, горем, верой.
В халате бело-сером и в чепце
Ребенка обняла сестричка.
Слеза на нарисованном лице,
Нелепо разукрашенная спичкой.
Старик достал листок, и где-то плакал
В душе задиристый мальчишка,
Глаза закрыл и снова он в бараках,
Уж не Григорий Авраамович, а Гришка.
Меж нар гуляет ветер, жуткий холод.
Он робу поправляет - велика.
Людей терзает постоянный голод,
Он до сих пор изводит старика.
Что в лагерь их везли, они не знали,
В пути мелькали крыши деревень.
А то что здесь почти всех убивали,
Узнал мальчишка сразу, в первый день.
Стреляли в мать, а он кричал :" Не надо!",
Ревел, заметив, как упал платок.
Конвойный лай, глухой удар приклада,
Потек по шее алый кипяток.
С тех пор не слышит больше правым ухом,
Был без сознания, тащили в лазарет.
Пускай он телом пал, не пал же духом,
Теперь один, отца и матери уж нет.
Так непривычно жить почти без звука,
Вдруг у кровати молодая пани,
Как ангел, держит крепко его руку,
Полячка вроде, санитарка Анни.
Она мальчишке не чужая стала,
Возможно, он ей чем-то приглянулся.
И песни пели вместе, те что знала,
Пусть хоть немного слух к нему вернулся.
Вот на соседней койке кто-то стонет,
И на лице кровавая повязка,
Девчонка чуть по-старше - Тоня:
"Врачи хотели поменять мне глазки,
Да только что-то там не получилось!"
Она шепнула Грише на ухо тайком:
"Да, мне сегодня ночью мама снилась,
Она попала в печь и стала угольком".
А Грише снится сахар и картошка,
Пальтишко из овчины для тепла,
Всем этим поделился бы немножко,
Но ранним утром Тоня умерла.
Как все он ел траву, жевал газету,
Ослаб, вторые сутки встать не мог.
Ты в лагере - не человек, а просто "это" -
Уже почти что крематорный смог.
Мальчишка понял, что бороться важно,
Иначе жизнь закончишь прямо тут.
Ведь даже просто это слышать страшно,
Как крысы ночью бегают и ждут.
"Ты молча ешь, а то нас расстреляют,"-
И кто-то в руку корку хлеба положил.
Конечно, он узнал, те руки исцеляют
И посланы сюда судьбою, чтоб он жил,
Чтоб в старости он нежно внуков обнял,
Чтоб смог потом кому-то рассказать.
Раз лагерь мать родную взял и отнял,
Решил мальчишка Анни мамой звать.
По четвергам ребята кровь сдавали,
Здесь Гриша чемпионом был - пятнадцать раз.
Держался тихо, смелых убивали -
Пинали в комнату и там пускали газ.
Он в лагере прожил вот так два года
И только с возрастом весь ужас осознал.
И каждый день он про себя: "Свобода!"-
Как драгоценную молитву повторял.
- "Что за листок ты держишь, деда Гриша?
Кто нарисован тут, я что-то не пойму?"
-"По-громче, внучка, Тоня, я не слышу,
Иди ко мне, тебя я крепко обниму!"
Ведь многие сейчас на прошлое плюют,
Считают грех фашистов не таким уж тяжким.
Вот он бы и забыл, да только не дают
Наколотые цифры под его рубашкой.