Чухонец в прошлом, гордый финн теперь,
Глядится импозантным иностранцем.
Но вот с крыльца россiйского дворянства
Не понимаешь это, хоть убей.
Когда и как чухня догнала нас?
Оставила средь брошенной дороги,
Чтоб вязли недостойно наши ноги
И слышался всё тот же дикий мат?
Торгуем разорившимся купцом:
Всё оптом. Напоследок. За бесценок.
И словно бы печальных русских девок,
Мне боле леса жаль, что продаём.
На ум приходит конник Маннергейм,
Драконивший их красные отряды.
И тот, любивший принимать парады,
Отечески улыбчивый злодей.
1988 г.