Спят улицы тюменские, седьмые видят сны.
Созвездия вселенские, янтарной желтизны,
Над ними, равнодушные, мерцают в вышине.
И образы воздушные рождаются во сне.
Под шум Базарной площади весёлых голосов
Малец спешит на лошади, продав муку с возов.
Тот каждый куль рогозовый во сне увидеть рад
Андрей Иваныч - бронзовый Текутьев, меценат.
В кудрях пробор нескошенный и богатырский рост,
А позади заброшенный Текутьевский погост.
Горят огни витринные. Цветные видят сны
Особняки старинные, морфеем сражены.
В своих покоях каменных бродить всю ночь готов
Хозяин неприкаянный – литейщик Мошаров.
Музейная работница, жалеет: «Он раним…»
Как в доме этом водится, здоровается с ним.
Да сходит за аптечкою, поставит валидол…
В ответ - щелкнёт за печкою, поскрипывает пол…
«Пусть Бог его помилует, хранит земной удел.
Ведь за отца могилою никто не приглядел…»
Спят улицы усталые. И при большой луне
Истории бывалые приходят к ним во сне.
На улице асфальтовой полночный стук копыт.
Тюмень во тьме базальтовой от ярости кипит.
То снова едут красные, то белые спешат.
И закоулки разные их душами кишат.
Нет мира и согласия. Есть только свой резон
У Избышева, Красина, Дзержинского, Лазо.
Оценки им различные, не всякая верна.
Но улицы по-прежнему их носят имена.
Приснился центру города фашист. Насупив бровь,
Тихонько шепчет в бороду про голубую кровь.
В заштопанном мундирчике уже не так свиреп,
Строгает сувенирчики, меняя их на хлеб.
При жизни не раскается, отмыться не спеша.
И будет вечно маяться за грех его душа.
Тюмень послевоенная – вторая Колыма.
Построят немцы пленные красивые дома,
Добротные и прочные, какие на века,
Они порой полночною не спят наверняка.
Все улицы тюменские трудились день-деньской.
Простые, деревенские - уснули за рекой,
Уснули и центральные, их сон замысловат.
Не спят часы вокзальные, и на суде – не спят.
Одни – встречают благостно и провожают в путь.
Другие - будят радостно и не дают уснуть.
Но есть часы музейные. У них одна беда -
Став жертвою идейною, уснули навсегда.
Тюменскими курантами звались полсотни лет.
Меж русскими и хантами был чудным их секрет.
Секрет Алёши Трусова - крестьянского сынка,
Онохинского, русого умельца на века.
Звонили в предвечерие и утром, и в обед,
И пели гимн Империи, которой больше нет…
Спит птицей златоглавою старинный белый храм,
Чтоб свету с Божьей славою пролиться по утрам.
Под ангельскими взорами парят его крыла,
Над тихими просторами звонят колокола.
Тюмень моя цветочная, любимая Тюмень,
Порою спи полночною, встречай прекрасный день!
На Набережной парами танцуют у реки –
Пусть нынче снятся городу последние звонки.
Пускай приснится улицам весёлый выпускной,
Где умники и умницы пришли на твой Цветной.
И счастливы, и молоды, и ночи коротки.
Пусть нынче снятся городу его выпускники.
Мосту Влюбленных - девочка, принесшая сирень,
И теплоходик беленький с названием «Тюмень»,
Любовные послания и звёздный небосклон.
В том есть его призвание - он круглый год влюблён.
Пускай приснятся Зареке закаты на Туре –
Вода под лунным шариком искрится в серебре.
В неё огни бенгальские и праздничный салют
Прекрасной ночью майскою однажды упадут.
Спят улицы тюменские, уснули до утра.
Им принесут вселенские волшебные ветра
Фантазии безбрежные. Пусть входят в каждый дом
Сны добрые и нежные, как в детстве золотом:
Калейдоскоп осколковый, в картинках алфавит…
У куклы локон шелковый на бигуди навит,
В шкафу огрызок грушевый в пожухшей кожуре,
И бурый мишка плюшевый спит сладко на ковре.
Пускай хранит Вселенная мой шарик голубой,
Мою Тюмень старинную с особенной судьбой.
Пусть город отсыпается, умён и деловит,
И звёзды улыбаются, пока он мирно спит…
В качестве иллюстрации выбран рисунок тюменской художницы Алёны Ченчик "Тюмень,вид на Мост Влюблённых и церковь".