Я курю, на портреты смотрю в упор
Тех людей, что спасают мою страну.
Моют «Тахо», поел и уснул шофер,
Я укутан в усталость и тишину.
Материться у нас тут давно не грех –
Мужики и огромный «стальной» завод.
Юлиана измученный «Туарег»
На проезде оставила у ворот.
Мы привыкли железных гонять коней
По велению сердца и первых лиц,
Колесить по несчастной большой стране
И надеяться – «будет всё зашибись».
И всегда каждый день как отдельный бой,
Выживаем в котором одни лишь мы.
В позвоночнике туго свернулась боль,
Не желая уснуть на паршивый миг.
Мне порой очень хочется на покой,
Не под землю – что вы! – не в небеса,
Но опять приглашает на борт «Сухой»,
И опять не могу ему отказать.
Небосвод багрян, чистый лайнер бел,
Стюардесса улыбчива и свежа.
Через них обретаю себя в себе.
Не сдаваться и – может быть – побеждать…
И опять под ребром оживает бес,
И опять просят легкие никотин,
Впереди - бесконечный поток чудес,
И по-прежнему сердце стучит в груди…
Дождь на лбу, и давление жмет виски,
И парламент не в радость уже нутру,
Никуда мне не спрятаться от тоски,
Ночь длинна… Я, возможно, уйду к утру…
Нету слов - передать до чего ж устал,
Слов нема, и здоровья пуста казна,
Но опять шепчет взлетная полоса,
И опять не по чину ей отказать.
Мне помощник министра махнет рукой,
Я шутливо ему козыряю – «Есть!»,
И опять набирает разбег «Сухой»,
И уносит меня в чистоту небес.
Юля жмет педаль – внедорожник дик,
Расплескав ксенон из хрустальных чаш.
Обгонять «мигалки», искать пути –
В Шереметьево мчаться меня встречать.