Здравствуйте. Вот ведь какая, оказывается, тяжелая участь угодить в жюри поэтического конкурса. Даже и не предполагала раньше, насколько это нервозатратно. Надеюсь, смогу объяснить далее, хотя бы частично, что имею в виду.
Скажу сразу, что довольно безболезненно укоротила лист до 25 стихотворений. Хотя удаленные из списка первые десять отнюдь не считаю плохими стихами. Но дальше пошло так, как будто у себя самой что-то отрезаю, причем без наркоза. Остались бы эти 25, сказала бы больше. Ограничиваясь условиями конкурса, взнуздаю мои мысли, «моих скакунов». Что поделаешь. Рецензента со стажем, литературного обозревателя-критика так и тянет написать статью-обзорку по всему присланному материалу. Поэтому то, что скажу все же сейчас, в этом предисловии, по сути можно отнести ко всем присланным стихам из лонг-листа, хотя и отобрала лишь 10. Повторяю: с болью и грустью за те, что остались вне моего списка.
Не нужно, наверно, в сотый раз напоминать о том, что споры по поводу поэзии не кончатся никогда. Что такое поэзия, чем она отличается от прозы, в чем признаки настоящей поэзии (в отличие от пустого сотрясания воздуха)? На эти и подобные прочие вопросы каждый отвечает по-своему. И я тоже. Потому и не претендую на то, что мое мнение и есть истина. Слишком уж все в этой области субъективно, а потому и критериев для оценивания поэзии не существует. Таких универсальных, общих для всех, непогрешимых и легко проверяемых критериев. Так что приходится все сводить к единственному: нравится - не нравится. То есть, затронуло что-то в твоей душе или нет.
Ну а для этого сама отвечу сначала на те самые пресловутые вопросы, что упомянула выше.
Не ставлю под сомнение сакральную суть слова. Для меня «Вначале было Слово, и Слово было Бог» - не поддающаяся никакому сомнению истина. Для меня мысль, идея, эмоция, чувство в стихотворении гораздо важнее его формы. Чрезмерное увлечение формой, когда словесная эквилибристика остается основной целью и задачей стихотворения, подменяя собой смысл, мне представляется чем-то сродни той ситуации, как если бы священник в храме взял в руки напрестольный крест и начал подбрасывать его в воздухе, ловко ловить его, как гимнастка булаву, и проделывать прочие кульбиты. Не для того крест предназначен. Не для того поэзия существует. Для меня стихотворение – это молитва. А молитва это слезы. Не плачется, не молись. Это могут быть слезы боли, слезы умиления, слезы счастья, слезы голода (и физического, и духовного) и пр.и пр. Я бы сказала, что проза – это разговор человека с человеком, а поэзия - разговор человека с Богом. Ни в коем случае не хочу этим сказать, что поэзия выше прозы. Нет, разговаривая с человеком с помощью прозы, мы разговариваем с лучшей составляющей его, а значит, все равно с Богом. Но, говоря языком поэзии, человек, как и в молитве, за счет ритма, рифмы, прочих поэтических средств пытается гармонизировать свое послание Космосу (вложив много чувств, смысла, эмоций в малую форму). Так сказать, украсить его, свое послание, – ну, «чтобы чаще Господь замечал», наверно. Поэтому при наличии большого смысла без умелого владения поэтическими приемами автор не сможет донести его в полной мере, так, как этот смысл того заслуживает. К счастью, практически все стихи из лонг-листа как раз из той золотой середины (которой никак не мог достичь бедняга Незнайка), когда, условно говоря, и смысл есть, и рифма есть.
Выбрала нижеследующие десять, наверно, потому, что они вызвали во мне самые (самые!) сильные потрясения. Ну, скажем, в моем списке – земле(душе)трясения в 10 баллов, за его пределами – в девять с половиной. Так, чтобы выбрать. Разница-то, получается, не столь существенная.
Ну а теперь конкретный список отобранных мной стихотворений.
1. АЛЕКСАНДР КРУПИНИН «Вислогубый старик, многоликий»
http://stihi.ru/2020/01/01/3907 отборочный тур для резидентов
Грустно-оптимистическое стихотворение. Светлая грусть, что не разъедает душу, а возбуждает мыслительный процесс. Вроде об одиночестве, но и о миссии, наполняющей существование идеей, смыслом. А значит, о победе над одиночеством. «Поедатель еловых спагетти» - смешно и мило. Оригинально и исчерпывающе образно. Не безответная все же птица. Совесть и сострадание откликаются. Через «вислогубого старика» - у читателя. Божий мир – наш подарок и наша ответственность. Меланхоличный и торжественный ритм стихотворения, сквозь который как будто проступает ре-минорная фантазия Моцарта, недаром Моцарт тоже зримо присутствует в стихотворении. Честное слово, все несовершенство и печаль нашего мира в последней строфе, где попарно уживаются приблизительная (жизнь - простить) и превосходная (светом - где там) рифмы…
Вислогубый старик,
многоликий,как парк Серенгети,
покровитель черник,
поедатель еловых спагетти,
с голубой головой,
с поэтичной фамилией Хайкин,
бесконечно живой,
он обходит лесные лужайки.
По болотным стезям
кулики одинокие бродят,
шлют далеким друзьям
отголоски неясных мелодий.
Этот грустный мотив
даже волка недоброго тронет.
"Милый друг, приходи!"-
безответная птица долдонит.
Одинокий кулик
мог бы рыбу клевать, но и то нет,
как собака скулит,
как израненный Мусоргский стонет.
Вислогубый старик
в сотый раз возмущается этим.
Я, кричит, не привык,
чтобы плакали птицы и дети.
Я, кричит, не таков,
я с нахальством мириться не стану
и сердца куликов
не позволю взбивать, как сметану.
Чтоб исчезла тоска,
новый способ придумал теперь я –
всем надеть куликам
лебединые белые перья.
Кулики сей же час
улетают к принцессе Одетте,
ей направлен приказ,
в белоснежные перья одеть их.
Посмотри, наш кулик,
грациозный и лёгкий, как Моцарт,
тонконог, сребролик,
по болоту идёт и смеётся.
Вся природа поёт,
даже волки поют втихомолку,
мелкий рыжий енот
залезает от счастья на ёлку.
Нежно гладит карась
на воде задремавшую чайку,
а старик, вдохновясь,
сочиняет бессмертные хайку.
Как же радостен мир,
где родные клювастые лица.
Под звездою Маир
будем славить его и молиться.
А звезда нашу жизнь
освещает чуть видимым светом,
что-то хочет простить,
искупить что-то хочет, но где там...
2. АННА КОРНЕТ «Смотрите»
http://www.stihi.ru/2020/03/09/6292 отборочный тур для резидентов
Тоже очень музыкальное стихотворение, со своим особым ритмом. Абсолютно оправданным заложенной идеей и мощно воздействующим на восприятие читателя. Эта обрывающаяся пятая строка – как сбившееся дыхание уставшего от жизни человека. Как сердечная аритмия. То ли попытка подвести итог, то ли всхлип не смиряющегося с тем, что получилось из жизни, индивидуума. Недаром лексика такая ругательная: «гад», «хрен там». Жизнь прожить – не поле перейти. Нет сомнения, это так. Слышала как-то, как один священнослужитель говорил: «Если б не стал священником, стал бы наркоманом». Бедный человек ищет в жизни опору, хватается за соломинку, типа «крымского винчика», обманывает себя, что жизнь бурлит, наполнена – «дел завал», отчего боится карантина (как актуально, Господи, Боже мой, просто удивительно), вроде на связи с внешним миром (Тарантино, глянцевые журналы, канал Да Винчи)… А связь с самым близким человеком, с самой собой, утрачена. Может, карантин поможет ее наладить и переоценить ценности… Стихотворение потрясает на уровне «Любительницы абсента» Пикассо. Живописно. Недаром называется «Смотрите».
Смотрите, женщине за сорок
настолько, что под пятьдесят.
И в ванной у неё засоры.
И груди у неё висят.
Виталий Кальпиди
Смотрите, женщине полтинник
был десять лет тому назад.
Она боится карантина,
терпеть не может Тарантино –
он гад.
Берёт по скидке крымский винчик
для пользы дела. Дел – завал.
Пора смотреть канал Да Винчи.
Под вечер шаг её развинчен
как вальс.
Забыла ноты грязных танцев
гармонь гормонов. Сдох там-там.
От скуки начитавшись глянца,
купить хотела померанца.
Хрен там.
Польёт с улыбочкой поддатой
свою любимую герань.
Предательски мелькают даты.
И страшно уходить куда-то
за грань.
Сковала пах такая стужа,
в кишечнике сквозит норд-ост.
Мозг капитально перегружен.
А были ли три бывших мужа?
Вопрос.
Вид в зеркале помят и бледен.
До слёз доводит. Где Путивль
и косметичка? Ноги – в пледе.
Альцгеймер, муж её последний,
в пути.
3. ВАСЯ КУРОЧКИН «Эйфория»
http://stihi.ru/2020/02/25/10105 отборочный тур для резидентов
Ну, вот. В отличие от предыдущих, в этом стихотворении никаких подробностей из внешнего мира. Ни птиц, волков и енотов, ни пледа, герани и померанцев. Совсем что-то бестелесное – пузырь какой-то. Бедный человеческий язык и назвать-то это что-то не в силах. Сравнивает с вещами телесными. И автор мастерски показывает, как лирический герой стремительно эволюционирует, заполучив это нечто, как продирается вверх, к небу, строго вертикально, перепрыгивая с одной сферы на другую. Сначала бытовой привычный уровень (вчерашний снег, диван, хотя вместе с ними и свеча, что постепенно разгоняет мрак, правда, статичные все еще вещи). Потом уже плывешь, в небе паришь. А там уже и космос с хвостатой кометой близок. И такое же стремительное сокрушение вниз, с потерей этого Нечто, что жило внутри, что поднимало, отрывало от земли. Ну, хвостатая комета, что в состоянии оцарапать само небо, наверно, задела и воздушный шарик, сиречь, пузырь. Лопнул, да. Пронзительная хрупкость чуда – поэту очень хорошо удалось это передать. Автор называет описанное состояние «Эйфория». То есть все же счастье – правда, безотчетное, непонятное, неожиданное, независимое от самого человека. Как пришло, так и ушло. Но и в лопнувшем человеке живет память о нем. Генная память об утраченном рае. Как вспышка. А потом память угасает, угасает: «Возможно, и не было пузыря». Только фитиль обугленный снаружи и останется, как печная труба над пепелищем... Как жаль!
Будто радужные воздушные пузыри
Разрастается что-то огромное изнутри,
Разбегаются чёрные тени, шипя, шкворча,
Ты – подсвечник, снаружи фитиль, а внутри свеча.
Ты не полое ничего, а большой сосуд,
Не ручей из вчерашнего снега, а целый пруд,
Не потёртое кресло, а новый большой диван,
И, совсем уж наглея, не море, а океан.
Словно с писаной торбой носишься с пузырём,
Проглотив его прям-таки полностью и живьём,
И без жабр ты плывёшь, и паришь, хотя и бескрыл,
А на что-то другое уже не хватает сил.
Но зачем-то мрачнеешь, думаешь не о том,
Как комета царапает небо своим хвостом,
Так прозрачно-непрочное тянется ввысь и вширь,
И однажды взрывается брызгами твой пузырь.
Ненадёжную эйфорию стряхнув, как сон,
Ты живёшь потом с этим, разорван, опустошён,
С ощущением странным, что глупо, напрасно, зря.
Может, был, а возможно, и не было пузыря.
4. МАРК ШЕХТМАН «С ума сошедший домовой»
http://www.stihi.ru/2009/08/06/4565 отборочный тур для резидентов
Подвергнутый остракизму домовой, возможно, символ всего того, что сейчас происходит со всеми нами. Наш обычный мир люб нам, мы к нему привыкли, если что-то вдруг начинает идти не так, мы немедленно пытаемся избавиться от этого. Вот сотворим заклятие, выгоним эту разрушающую силу, и все вернется на круги своя. Ни харч, ни платье никто больше портить не станет. И будет наша жизнь такой же уютной и осмысленной, как была раньше. А кто хозяин дома все же – человек или домовой? Не выгнал ли человек из дома того, кто больше права имеет на этот дом? Вопрос… Может, попробовать понять причину «сумасшествия» домового? Может, это что-то под названием «не то» началось раньше проделок духа дома, может, его ненависть следствие его любви? Он-то без нас выживет – «По ближним рощицам кочует, /
Полёвок ест и спит в норе». Выживет ли дом без него?
* * *
Блестит луна на дне колодца.
Над лесом тает волчий вой...
В такую ночь к избе крадётся
С ума сошедший домовой.
Как стал он портить харч и платье,
Как бить посуду стал охоч,
Хозяин cотворил заклятье
И выгнал домового прочь.
Но и без этого, однако,
Любой на домового лют.
Ни кот, ни лошадь, ни собака
Его своим не признаю;т,
Не пустят рядом на солому
И нe поделятся едой –
Все помнят, как был тяжек дому
С ума сошедший домовой.
А он, вины cвоeй не чуя,
В ненастье, в холод, на жаре
По ближним рощицам кочует,
Полёвок ест и спит в норе.
И нет покоя домовому:
Рассудком тягостным не здрав,
Всё к дому тянется он, к дому,
Любовь и ненависть смешав.
5. ЕЛЕНА (ПОЛЕВИ) СКАЧКО «Лида и Альцгеймер»
http://stihi.ru/2020/03/16/10033 номинатор Светлана Андроник Шимановская
Стихотворение довело меня до слез: наши незаметные святые, живущие рядом с нами… Неоцененные при жизни, недолюбленные, порицаемые. И такие отважные, цельные, с огромной силой духа, которая помогает сделать выбор и смиренно нести свой крест. Лидка просто из таких – предназначенных на одну-единственную роль, роль служения. Не мама, так служила бы любовнику, раз Бог семьи настоящей, чтоб и муж, и дети, не дал. А для этой роли костюмер и постановщик подобрали соответствующий реквизит: «пальто на вырост и полустертые сапоги», «каша овсяная, сок морковный, капли, массажи, обход аптек». Это в маминой жизни – право на все эти женские штучки: мода, кокетство, капризы. Право на риск, азарт, игру. Игру, вызывающую восхищение у зрителей. Фейерверк, а не жизнь. Почему бы и нет, когда ангел живет рядом. Он всегда будет рядом – даже в неприглядной, безумной старости.
А Лидку пожалеть некому. Кроме Бога, конечно. Спас милосердный спасает и забирает к себе в свой праздник. Плачущие да утешатся. Мама – она в своем мире все равно. Лидка ей по сути уже не нужна. Альцгеймер – единственное благо для многих в старости: «уснуть и видеть сны». Страшно. Жутко. Правда жизни, от которой никуда не деться.
Наши незаметные святые, «Лида и Альцгеймер», наверно, попытка покаяния перед вами. Это вы, напоминает нам автор, вращаете землю. Спасибо.
Что касается меня, не разбирая это стихотворение с точки зрения его поэтических достоинств, перечитываю его и перечитываю, все снова и снова. Никак от него не оторвусь. Единственного из всего присланного.
Лида носила пальто на вырост и полустёртые сапоги.
Мама, конечно, бы возмутилась:
«Лидка, – спросила б, – ты из тайги?»
Мама в любой разбиралась теме: в покере, в моде, в любви – гуру!
Только несносный старик Альцгеймер спутал все карты, сломав игру…
Мама врастала в постель и кресло. Путала даты и города.
То представляла себя невестой, то удивлялась: «Стара я, да?»
Плакала от напускной обиды и хохотала порой до слез.
Как-то с утра не узнала Лиду – тускло смотрела как будто сквозь…
Лида проплакала две недели, выслушав молча вердикт врача.
Ныл позвоночник, пальцы немели…
Тяжко ведь землю одной вращать.
Каша овсяная, сок морковный, капли, массажи, обход аптек…
Как-то заметила, что любовник не приходил уже целый век.
В комнате мятно пахло больницей. Кто это выдержит?
Не боец –
Был этот вёрткий сторонник блица, тонкий и звонкий, как ля диез…
Лида привыкла. Читала Гейне, Пушкина, Бёрнса, Толстого вслух –
Слушали мама и друг Альцгеймер, вот и компания больше двух…
Было на вырост – теперь болталось – старое, выцветшее пальто.
Взгляды соседей – сплошная жалость:
«Может, зайдешь к нам? – Да нет, потом…»
«Маму в приют бы – ей все равно ведь.
Вышла бы замуж, ты молода…»
Лида молчала, сводила брови.
И не здоровалась больше. Да.
Мама вернулась в утробный возраст, словно взбесившийся циферблат
Перемотал всё.
На дыры мозга мир не придумал пока заплат.
…Лиду сломала тоска, не бремя.
Похоронили в медовый Спас.
Мама не выла.
Старик Альцгеймер не отпустил и на этот раз…
6. ГУЛЯЕВА ОЛЬГА «Сантехник Пётр»
http://www.stihi.ru/2020/01/05/2843 номинатор Саша Неместный
Ну, а как насчет сантехника Петра? Он тоже святой? Какая мощная аллюзия к Библии и мастерское использование известного евангельского сюжета! Иронично, а все ж виртуозно, филигранно. Не переходя за грань насмешки и хамства, с уважением к первоисточнику и любовью и сочувствием к своему герою, автор ведет читателя вглубь: с одной стороны, в смрадный подвал с дерьмом и плесенью, с другой стороны, в душу героя, к которой эта внешняя грязь не пристает. О, он несовершенен, конечно, этот Петр, как не был совершенен и его великий тезка-святой. Петр-сантехник далек от смирения и близок к греху гордыни. «Он сторонится котов и шлюх – / Он не какой-то рыжий…» Это да. Никто не безгрешен, кроме Бога. А все же то, что «мир состоит из трещин», которые нужно латать, дано замечать не каждому.
Сантехник Пётр, лет сорока пяти,
Спустившись в кишку подвала,
Господи, мя, говорит, прости –
Снова её прорвало.
Вращаясь на стояке (на мировой оси)
Вжимается в грунт хрущёвка.
Господи, Пётр говорит, спаси,
Действовать надо чётко.
Им обнаружен в трубе прорыв,
Он говорит коварно –
Не будет вам ни хлебов, ни рыб,
Если её прорвало;
Если прорвало, то всё, труба –
Мир состоит из трещин.
Пётр вытирает елей со лба.
Действовать надо резче.
В третьей квартире живёт главбух –
Дама в цветастых шляпах.
Пётр налаживает трубу.
Но остаётся запах.
Пётр доволен – ноет его плечо,
В порах дерьмо и плесень.
Пётр, затворяя подвал ключом,
Ставит его на десять.
Пётр говорит – Господи, каково –
Я и Стрелец, и Овен.
И по заявкам, дальше, совсем живой,
Ходит, первоверховен.
Он сторонится котов и шлюх –
Он не какой-то рыжий.
В наушниках по-английски поёт петух.
Что-то про шоу. Трижды
7. СВЕТЛАНА САЛАХОВА «Размышления у непарадного подъезда»
http://www.stihi.ru/2019/03/26/4099 квота ГР за редактирование отборочного тура
Как-то так вот получается, что довольно много я отобрала стихов про «маленьких людей». Ну, это не моя вина. Их очень большая доля в присланном мне материале лонг-листа. Сказать по правде, это и удивительно, и отрадно. Жива, значит, традиция классической русской литературы, заложенная Гоголем и Достоевским! Ничего ведь случайного в мире не бывает. Получается, был посыл, чтоб вот так вот собрались вместе в одной компании, например, и героиня миниатюры «Смотрите», и герой этих «Размышлений». Да, бедолага, слабый человек, никчемная жизнь, нелепая смерть. А почему ж стал героем стихотворения? Да такого, что за душу берет. Наверно, не он герой. Не о нем эта баллада. О страшной тоске, о не ушедшей из сердца жалости, а стало быть, и любви. Об ужасной тоске той, что бросила этого неудачника. Правильно, кстати, сделала! Даже Господь иногда теряет терпение и отворачивается от закоренелых грешников. Правильно-то, правильно. А чего ж болит? «Не отрекаются любя» - может быть, из-за этого?
Слабость людская – зола остывшая, бледное вещество.
Жил тут один неудачник. Бывший мой. Съехала от него.
Силу и Волю хранил в загашнике. Выгреб, уйдя в запой.
Что до Любви, то её, погасшую, не заменить любой.
Как без Любви-то… Собрался вешаться. Карточки обнулил.
Вовремя Вера пришли с Надеждою. Вынули из петли.
Деньги профукал красиво, знаково: выручил казино.
Там помогали заполнить вакуум девочки и вино.
После его посещали гномики. Много. Не меньше ста.
Звали в пещеру, где дрыхла в гробике Розовая Мечта.
Долго круги нарезал по комнате: страшно Мечту будить.
Утром уселся в вагон – да полноте – спрыгнул на полпути.
Музу нашёл. Стали вместе мыкаться. Ссорились иногда.
Сносных стихов наваял на книжицу, даже хотел издать.
Всё причитал: «Тяжело рифмуется жизненный нарратив…»
Как-то он вышел в окно на улицу. А обратно не смог зайти.
8. РИТА ВОЛКОВА «Петрович»
http://stihi.ru/2017/03/21/10658 номинатор Маргарита Шмерлинг
Ага, пусть этот Петрович и будет третьим. Процитирую для верности Елену Скачко еще раз: «Вот и компания больше двух». Только это очень поверхностный подход. Единственное, что объединяет сих трех персонажей, это увлечение алкоголем. А в пару к Петровичу можно разве сумасшедшего непьющего домового только определить. И тот, и другой рвутся разбудить окружающих, рвутся помочь, хоть никто у них помощи и не просит. Ну, разве только тот, кто дошел до точки, кому время пришло делить прошлое «на подвиги и грехи». Бывает в жизни такое, как, например, война, что раз и навсегда переворачивает жизнь, не отпускает и убивает гораздо бесчеловечнее, чем пуля в бою, потому что медленнее. Ну, что сделаешь. Каждому свое: один сразу на небо вознесен, другой по высшему трибуналу разжалован в живые, и ему дается долгая жизнь для долгого кошмара (и собственного, и всех, кто с ним рядом живет) и покаяния (вероятно, общего тоже). Он же не виноват, что война была, что с войны вернулся, что душа изломана. И мы не виноваты вроде. А получается, что вот платим по выставленным счетам. Как-то так.
Раз в год отпускает Петрович остыть кураж,
Что тлеет опасно в десантно-морской груди.
Был взят участковым за буйство на карандаш,
Поскольку порядку в селе иногда вредит.
Неистово носит Петровича по селу,
Как будто он стукнутый кием бильярдный шар.
Он смерть воскрешает в безумном своём пылу,
А та превращает Петровичу жизнь в кошмар.
Курятся дымками развалины прежних лет.
Он памяти чёрным платком навсегда укрыт.
Желающих выпить с Петровичем в праздник нет,
Поскольку мучительно он изнутри горит.
Останки сожжённых иллюзий – летучий прах,
Что под ноги лёг, не рассеян, не погребён.
Остался рубеж позади, за которым страх,
Все шлюзы и люки распахнуты с тех времён.
Он выкрошил зубы в опасные эти дни,
Сдирая военную кожу который год.
В любую секунду готов на посту сменить
Всех тех, кто на помощь Петровича не зовёт.
И старый кавказец, матёрый, могучий пёс,
Мотая башкой, убирается со двора
Под треск разрываемых в клочья морских полос
И грохот попавшего под сапоги ведра.
Тяжелая водка; висок под беретом сед.
И в белых глазах хороводят вовсю круги...
Петрович сидит на скамейке, что сделал дед,
И прошлое делит на подвиги и грехи.
9. СЛАВА БАШИРОВ «В ночном глухом саду, который снится...»
http://www.stihi.ru/2020/03/01/8396 номинатор литературный портал «Улица Неспящих Фонарей»
Вот пример того, «из какого» порой «сора растут стихи, не ведая стыда». В самом высоком и романтическом смысле этого утверждения. Здесь не поднимаются к рассмотрению глобальные вселенские проблемы, не надрывается сердце читателя от жалости к ближнему своему, но все чувства, все каналы восприятия пробуждены и взбудоражены. Зримая картинка погруженного в предутренний мрак сада, с яркими, порой преувеличенно яркими, как действительно бывает во сне или на картине примитивиста, деталями. Какие прекрасные сравнения, эпитеты: «как безглазые гадюки, сплетались корни», «утро, темное с изнанки», «молодое утро, холодное и чистое, как стыд», «голый сук торчал из синевы примитивиста, качая солнце на ремне от брюк...». Все погружено в атмосферу безотчетного, иррационального страха, который проходит – если у спящего человека, то с пробуждением, если у спящего сада, то с первыми лучами солнца. Но ведь до пробуждения этот страх властвует над миром и душой. Просто готика какая-то: «В живой листве не трепетала птица, не копошилась в мертвых листьях мышь». Очень сильные эмоции. Высокое мастерство автора в подборе поэтических средств. Хочется отметить это. «Ошибся сном, ушибся плечом о ветку». Очень хорошо.
Рустему Сабирову
В ночном глухом саду, который снится
неведомо кому, стояла тишь,
в живой листве не трепетала птица,
не копошилась в мертвых листьях мышь,
в ночном саду, с лицом белее гипса,
стояла обнажённая с мечом
или веслом, ошибся сном, ушибся
плечом о ветку, и во сне чужом...
итак, в ночном саду, где не кончалось,
казалось, никогда в чужом бреду
не кончится, туманилось, качалось,
чуть брезжило в предутреннем саду,
в котором, как безглазые гадюки,
сплетались корни, корчились кусты,
корявые надламывались руки
и хари склабились из темноты,
в саду, где после исступлённой пьянки
зрак воспалённый продирал восток,
стояло утро, темное с изнанки,
откуда потаённый сквознячок...
туманилось, просвечивало, листья
ржавели, опадали, голый сук
торчал из синевы примитивиста,
качая солнце на ремне от брюк...
в саду стояло молодое утро,
холодное и чистое, как стыд,
здоровое, как гипсовая дура,
которая вон там, в углу стоит,
и старый белый пес с лицом сатира
хвостом своим вопрос изображал:
быть может, всю живую прелесть мира
больным дыханьем кто-то надышал?
10. СТЕКЛЯННЫЙ ДЫМ «синдром запечатления»
http://www.stihi.ru/2017/03/06/1122 квота Ульяны Валерьевны за редактирование отборочного тура
Вот еще один рыцарь истины, воин-пилигрим в поисках смысла жизни. Кстати, здорово: «передёрнуть затвор улыбки, / цинично прицелиться в ускользающий смысл жизни / и выложить слово "вечность " из отстрелянных гильз». Но не только ради этих трех строк я выбрала данное стихотворение. Мне думается, это яркий пример использования нового русского языка в изящной словесности. Материал для филологического исследования. Это уже не Пушкин, как Пушкин в свое время был уже не Державин. Александр Сергеевич бы ничего уже не понял в этом стихотворении, наверно. И Лермонтов сумятицу чувств и мыслей выразил бы иначе: с помощью ясных формулировок, с соблюдением всех норм русского языка. Ну, зато и не Григорий Александрович Печорин – герой нашего времени. Наш герой - создатель поста в инстаграмме, надеющийся на внимание «временнонедоступных зрителей», насельник нового будущего мира, где ожидается «неизвестная форма жизни после публичного секса». Да и придет ли он, новый мир? Лирический герой что-то не очень в этом уверен: «У меня для вас есть плохая новость – завтра не будет…» Господи, что ж мы наделали? Что ж не кричим вместе с «вислогубым стариком»: «Сердца куликов не позволю взбивать, как сметану»! Ведь в новом мире уже «опция сердца не предусмотрена, не кликабельна». «Об-ни-мииииииииии меня, милая», - кричит лирический герой этого стихотворения. Не знаю, кстати, кому как, а по стилистике автор напоминает мне раннего Маяковского, времен «Флейты-позвоничника» и «Облака в штанах». Тоже кричит вроде возлюбленной, а на самом деле… «Включи настройки, / если наскучит / и в следующий раз / сконструируй меня / получше…» Да, на самом деле – ему, Творцу. Дерзкие слова, упаднические мысли, а все равно молитва: «Авва Отче». Папочка!
когда вид на море становится медленной пыткой,
а у ночных кошмаров приторный привкус нелепых истин,
всё, что тебе остаётся – передёрнуть затвор улыбки,
цинично прицелиться в ускользающий смысл жизни
и выложить слово "вечность " из отстрелянных гильз.
всё, что во мне изменилось – не снилось даже острову Моро,
здравый смысл имеет по пятницам всех стриптизёров,
до завтра ближе, чем до импичмента и внутреннего террора
и дальше, чем до великой китайской стены безразличия.
ты можешь выставить нашу историю на колесо обозрения,
запостить в инстаграм в стиле дзен суицид дельфинов
и тогда вид на море станет трешевым блокбастером,
ромео задушит джульетту, а маргарита отравит мастера.
забудь.
разве у порядкового номера призрака есть имя?
разве пизанская башня когда-нибудь падала вместо тени
на мостовую, отполированную сотней бесцеремонных касаний?
я сплю с тобой тысячу коротких затмений и замыканий,
а ты спрашиваешь – что между нами, что между снами, что?
обними меня, милая… об-ни-мииииииииии…
это всего лишь дефлорация мифов в киберпространстве,
у несвятой инквизиции миллионы байтов пошлых процессов,
ядерная революция в коллайдере теорий Гаусса экшн,
неизвестная форма жизни после публичного секса.
господа временнонедоступные зрители, адвокаты и судьи,
у меня для вас есть плохая новость –
завтра не будет…
бразильскую мыльную оперу отмониторили, прокачали,
роботы привыкают к своему силиконовому кибер-раю.
поздно, милая, поздно
вышибать ракеткой теннисной слёзы
в мёртвой зоне ночных поллюций
беззвёздно.
а вчера серийный хакер вскрыл меня и зашил.
диагноз – модель не в тренде, неоперабельна,
опция сердца не предусмотрена, не кликабельна.
аудиозапись глючит на слове
«об-ни-миииииииииииииииииииии» –
синдром вируса запечатления
иллюзиий.
включи настройки,
если наскучит
и в следующий раз
сконструируй меня
получше…
Ну и что мне хочется сказать в заключение. Немного на самом деле в этом обзоре от литературной критики. Я здесь, скорее, выступаю как читатель. Мне думается, в том и заключалась отведенная мне роль, мое предназначенье. Не воспримите как излишний пафос. Моя реакция скорее эмоциональная, чем профессиональная. Однако это говорит лишь в пользу того литературного материала, с которым я имела честь ознакомиться. Все эти святые и несвятые Святые, все эти грешные и безгрешные грешники – дали пищу для ума и сердца. Спасибо авторам, спасибо организаторам фестиваля. Всего всем доброго. Берегите себя! Во всех смыслах. И тело, и душу. Подходящее время.