Диана Галли
Animarelle
Акварельная душа
2020
О Золушке.
1. Золушка. Король.
Сестра Тоска и мачеха Разлука,
И меньшая сестра моя Тревога,
Что пошлостью повязаны друг с другом.
У сказочки не будет эпилога.
Но бал назначен, никуда не деться,
Из тыквы наколдована карета.
И кучер, кони, платье... Плачет сердце
О том, что туфелька - немилосердна.
И будет бал, и Принц там очарован.
И туфельку на лесенку, изволь!
Ну, сколько, сколько можно, право слово,
И ничего не изменить, Король.
В закатный час, в лесу, в пещере Феи
Мы сотню лет встречаемся тайком.
И раз в году душа моя немеет,
Когда мы вместе.
Сказка - не о том:
Проклятие - не те, не там - не ново...
Тех туфелек вовеки не сносить...
И ничего не изменить, ни слова.
Не стоило бессмертия просить.
2 марта 2019
2. Крестная фея и Король.
Крестная фея читает в углу
Звездную книгу:
- Грех мой, его на себя заберу,
Девочка, тихо.
Будет по лесенке долог твой путь.
Будут суровы
Сестры Тоска и Тревога, но будь
Доброй и новой.
Будешь чиста среди грязи и лжи
Злобных наветов.
Будешь светла даже в горе. Пиши,
Пой до рассвета.
Каждую мелочь душой оживи,
Страха не ведай.
Жизнь - только чудом ее назови,
Все в ней исследуй.
Принцы лукавы, порочны, мерзки,
Срок их не вечен.
Будет Король для тебя. Но другим
Будет обещан.
Мачеху злую, Разлуку, стерпеть
Будет непросто.
Но суждено вашей сказке гореть,
Ярче, чем звезды.
Зависть людскую, предательства, бред -
Все вы пройдете.
Спи, моя крестница, путь твой пропет.
Фея уходит.
В старом лесу поджидает ее
Спутник в короне.
- Все, ваша милость, готово. Идем,
Где ваши кони?
Свиты навек волшебство и душа,
Крепче нет связки.
Наши грехи. Значит, нам завершать
Страшные сказки.
В том королевстве не знают чудес,
Песен не слышно.
Прокляты люди и замок, и лес,
Прокляты свыше.
Только у феи осталось одно
Право на чудо.
Спит на соломе в пещере лесной
В эту минуту.
Долгие годы, тяжелые дни,
Бедность, неволя.
Как бы не выжгли, не съели они
Маленькой воли.
Как она будет учиться молчать,
Песенка, лучик?
Как с Королем их свести, как начать
Сказку получше?
Крестная фея бессильна помочь.
Злобны, бессмертны -
Чертовы туфельки чертову ночь
Ждут свою жертву.
Осень 2019
Пьеро.
Книга прочитана наполовину,
Сказка достигла своей середины.
Жизнь подарила тебе Арлекина
И почему-то Пьеро.
Наши романы прожиты неважно.
К черту спалила героев бумажных.
Только с чего мне отчаянно страшно.
Что же случится должно?
Пьяная сказка, больная строка.
Не удалось мне сыграть Коломбину,
Не удалось убедить Арлекина.
Только Пьеро не сдается пока.
Трезвый Пьеро не щадит никого.
Нет парика и трико, и раскраски.
Как же страшна его новая маска,
Если под нею нет ничего.
Книга захлопнулась. Мчать на метро
В центр, в кошмары пустых переулков,
Чтобы найти по осколкам, окуркам
Только Пьеро. Одного лишь Пьеро.
2019
Баллада о Ланселоте
Тронет поводья седой Ланселот,
Сбрую лошадке поправит.
- Что же ты медлишь? - Он спросит ее,
Но поспешить не заставит.
Тихо склоняются пряди к нему,
Тихо губами коснется.
Глаз голубых не увидеть тому,
Кто поцелуем клянется.
- Доброй дороги, тебе, госпожа.
- Не говори так, не надо.
- Что же ты медлишь, пора уезжать.
- Что же ты хочешь в награду?
- Больше мне нечего в жизни просить:
Было, случилось, свершилось.
Только одно обещай мне - свети,
Сердце мое...
- Ваша милость!
- Там, в Камелоте, не будет легко,
Там ни Артура, ни мага.
- О, не волнуйся, я знаю того,
Кто мне подарит отвагу!
- Там, в Камелоте, торговцев полно,
Нищих, калек и убогих.
- О, не волнуйся, я верю - дано
Мне одним рыцарем много:
Ты мне защитою будешь в пути,
Ты мне все отдал с лихвою.
Но, Ланселот мой, прощаюсь, прости,
Что не остаться с тобою.
Ты - моя сила, мой главный урок,
Серая птица из рая.
Знаю, что мир этот слеп и жесток,
Ты мне опора земная.
Снова коснется любимой руки
Рыцарь в монашеской рясе.
Крикнет лошадке:
- Да что ж ты, иди!
Стар и прекрасен, прекрасен.
Спит Камелот, утомленный тоской,
Черным вином и отравой.
В старой темнице над той госпожой
Суд учинили бесславный.
Там королева не станет кричать.
С тихой улыбкой встречает
И короля, и того палача,
Что ее пальцы ломает.
- Да, я склонилась к его голове,
Да, я его целовала.
Мой Ланселот в серебре, в серебре,
Верный мой рыцарь усталый.
Тронул поводья, укрылся плащом.
Он безоружен, стремится
В злой Камелот, в этот проклятый дом.
Мой Ланселот. Моя птица.
Нет Ланселота. И нет госпожи.
Столько веков пролетело.
Серая птица, скажи мне, скажи,
О, для чего это спела?
Что мне до этих забытых легенд,
Что мне до рыцаря, птица?
Мой Ланселот проводить не успел.
Мой Ланселот мне не снится.
Только руки я коснуться смогла,
Все у нас люди украли...
Серая птица, зачем ты пришла?
Серая птица печали.
2019
***12 июня 2019
Дядя Митя смеется, гримерка пуста,
Ночь полна сладким липовым цветом.
Как сегодня игралось! Как жгла пустота,
Пустотой не являясь при этом.
И сложилось, как надо, и зритель дышал
Между реплик, и сцена звенела.
И забытая правда отправилась в зал,
Отозвалась, случилась. Согрела.
Дядя Митя выходит на старый бульвар,
Растворяется в липовом море.
Он уже не мальчишка, еще не устал,
И на сердце ни тайны, ни горя.
И выпрашивал месяц да парочка звезд
Взгляд, улыбку и ласки немного.
Потому что сегодня на главный вопрос
Он ответил кулисному богу.
2019
***
Возвращаюсь с войны.
Никакие рубахи не скроют
Сетку шрамов на коже.
А там, на душе, их не счесть.
У кремлёвской стены
Свои синие стрелы зарою.
Утоплю в черной Воже
Остатки кольчуги и месть.
И пойду до собора пешком
Через всё Подмосковье.
С трехгрошовой свечой,
С тяжким грузом застольных обид.
И укроет снежком
Тополиным, одарит любовью,
Стольный град, что судьбою
Обещан. Что всё мне простит.
У святого отца
Попрошу отпущенья сомнений,
Книгу песен, молитву о падших,
Розарий планет.
И пойду до конца,
До блистательных тех поражений –
От людской красоты,
От таланта людского.
На свет.
2019
***
Тонут в маковом закате купола.
Пьяный город утирается листвой.
Ты один со мной. Печаль твоя тепла,
Как пичуга, пригубившая прибой.
Ты к роптанию и шёпоту привык,
Что губительней для голоса стократ.
И молчит душа, и плачет за двоих.
И никто, мой поздний друг, не виноват.
И откуда в этом городе блудниц
Взялся ветер, что принес тебя в горсти?
Ты - душа моя, отрекшийся мой принц,
Как поверить, как спасибо донести?
И тепла твоя пичужная печаль.
Море выпьет, если только не мешать.
Как же больно, что уж поздно всё начать.
Но не мне теперь решать. Не мне решать.
2019
***
У театра звенит пряный липовый цвет,
Пешеходы афиш не читают.
Вот и кончен сезон, закрывают буфет,
Дирижер «на юга» уезжает.
Закрывают гримерки, шнуруют чехлы,
Люстры гасят, снимают софиты.
У служебки ни тени, и только белы
Наши карты. Ещё не открыты.
В этом городе липы цветут в твою честь,
Не грусти - до начала сезона
Мы успеем познать, для чего в мире есть
Столько странных природных законов:
Почему мы похожи? Зачем нас свели?
Для чего всё так просто случилось?
Почему под ногами не чуем земли?
Чьё мы счастье, чьё чудо, чья сила?
У театра звенит пряный липовый цвет,
Пешеходы заметить не могут,
Как ты шепчешь одними губами «привет!»
То ли мне, то ли нам, то ли Богу.
2019
***
Вот и снова объявлен наш гамбургский счет -
Окончанье сезона. Усталость.
Перед отпуском в кассе – желанный расчёт.
Дверь на улицу. Путь до вокзала.
Хочешь к серому морю, где галечный пляж
И курортные злые романы?
Хочешь в глушь, в Подмосковье, где ржавый гараж
И продавленный берег дивана?
Успокой свою память, оставь городок.
Книги, джинсы, футболки, цепочки.
Хамоватый сентябрь, как рыжий буёк,
Далеко. Мы добились отсрочки.
Я могу подарить только то, что во мне:
Тёплый утренний шепот и счастье,
Добрый путь по ночной шевелящейся тьме,
Сотворение и соучастье.
Три луны до возврата. Три месяца книг,
Жарких гроз, золотых откровений.
Это лето - впервые дели на двоих
И не бойся ни слухов, ни мнений.
Серым морем, сухим подмосковным песком,
Белой ночью, соленым закатом -
Выбирай наше лето, следи за буйком
И дыши, я всегда буду рядом.
Я хочу подарить тебе всё, что нашла
В твоём сердце, в твоём откровенье.
Это первое лето, где будет светла
Даже тень - ведь сольются две тени.
***Плесецк
Там теперь ни зон, ни вертухаев,
Звери лишь обходят космодром.
И лежит страна, другой не знаю.
Да старухи говорят о том,
Как однажды небеса разверзла
Мощная советская рука.
И пошли ракеты - прямо в бездну,
В золотые божьи облака.
И с ума мальчишки посходили,
И казалось, нет уже преград.
Только люди были. Люди жили.
Столько лет неласковых назад.
Мы про зоны в школе изучали,
Лагерные повести читаем.
Мы никак себе не представляли,
Что была земля не только раем.
Что под космодромами колючей
Проволокой был очерчен круг.
Что за каждый шаг платили круче,
Чем стращал товарищ политрук.
Нет у нас другой страны. Не будет.
Нет у нас истории другой.
Есть земля. По ней шагают люди.
Кто-то с вышки смотрит за тобой.
2019
Театральная сказка
А.М.
На старом деревянном чердаке,
У самого укромного окошка,
Живет кулисный в ветхом башмаке
И чёрная монмартрская кошка.
Как только завершается сезон,
И закрывают смолкшие гримерки,
Кулисный, как всегда, впадает в сон.
И спит себе до осени, как в норке.
Москва гудит, толпа кипит за стенами.
Горят подошвы, отпуска горят.
Кулисному нет дела. Кошке дела нет.
Скорей бы осень. И тогда - назад.
Кулисный пробуждается до срока,
Погладит кошку, брючки отряхнёт.
И каждый уголок окинет оком,
И каждому софиту подмигнёт.
И всё в ту ночь успеет, всё так важно:
Разбудит бархат. Тьму заговорит.
И люстру до краев нальёт, как чашу,
Сиянием. И вновь сезон открыт.
Он будет там, с той стороны кулис,
Хранить своих актеров и актрис
За каждым сердцем зорко наблюдая,
Порой журя, но чаще помогая.
На старом театральном чердаке
У самого укромного окошка
Живет кулисный в ветхом башмаке
И чёрная монмартрская кошка.
2019
***
Сто восемнадцать писем накопилось.
О каждом дне, когда была щедра
Судьба и люди, Бог и Божья милость,
Когда сама к себе была добра.
От мастерской, где глина в пальцах пела,
До башни, где сокольничим была.
От моря Финского тринадцать лет болела,
От моря Черного - все тридцать прожила.
А ты читаешь чьи-то нежные записки.
Но бес наверно, тот, что с левого плеча,
Мешает нам. Всю жизнь без права переписки.
И почтальон убит. И письма жгут в печах.
Но я пишу тебе. Я знаю, ты - живой.
Найдись, пожалуйста, найдись. Все многоточия
Заполнит жизнь, что не досталась нам с тобой.
Сто девятнадцатое прожито. Как прочие.
2019
***
Дождь заплутал в сосновой молоди,
Иголки сосчитать спешит.
Все пальцы у него исколоты,
И голос шепчущий дрожит.
Взошли маслята, словно пьяницы
Расселись, шляпками блестят.
И дышит молодь, к небу тянется,
И я не трогаю маслят.
Насквозь, как ветви юных сосенок,
Пронизана душа дождём.
Живой воды себе испросит ли,
Ответа просит ли о чем?
Сосновым духом сладким полнится
И не умеет не грустить.
И может быть, напрасно молится
О том, кого нельзя простить.
июнь 2019
Яблоки.
Всюду яблоки спят - в доме яблоку негде упасть.
Алый бок, желтый бок. И застенчивы, и недотроги.
В доме кругом идет голова: пряно дышится, всласть.
И горчат от медового духа тревоги, тревоги.
Я тревожусь, и сны тяжелы, как корзины из сада.
Я боюсь за тебя, за себя, за грядущие дни.
Успокой моё сердце, как яблоко тешат прохладой,
Приласкай моё сердце, как яблоко даром прими.
В доме яблоку негде упасть в завершении лета.
Заверши нашу сказку, начни нашу повесть, ответь.
Словно яблоко - пасть в твои руки, исполненной света,
Словно яблоко - выдох, от ветки отъяли, о твердь.
И дурманит меня дух созревшего летнего чуда,
И горят алым цветом слова, что тебе одному.
В доме яблоку негде упасть - да и падать не буду.
Только яблоки знают - кому это счастье, кому.
***
Мы еще не знакомы,
А ты мне уже приснился,
Словно давний приятель,
Вернувшийся после лета.
И у старого дома
Пёс-ветер метет тропинку,
А луна-соседка
Уже одолжила света.
И кофейник яро ворчит
На меня спросонок:
Три утра, какого кофе
Вы разбудили?
Шелестят ключи,
На брелки расселяясь со звоном.
Как решишься - дверь в коридоре,
Скрипи не сильно.
Ты роняешь: Брось,
Ну какие ключи, мы снимся!
Мы друг другу снимся
И слишком стары для чуда…
Но тогда зачем
Мы сидим у окна в обнимку.
Пёс цепочкой звякнет,
Луна попрощалась.
Утро.
Мы ещё не знакомы,
А я о тебе узнала.
Заказала ключ
И кофейник для нас купила.
И у старого дома
Ленточки привязала.
И луну-соседку
Нынче подговорила.
***
Прости, я больше не рада
Ни осени, ни наградам.
Ни лесу, ни снегопаду,
Ни ласковому огню.
Прости, я больше не буду
Играть свои песни людям
И плакать в конце прелюдий,
А имя теперь сменю.
Ты - море моё отныне.
Ты - чёрная мощь дельфинья,
Ночная вода под килем,
Закатный рубин в горсти.
Прости, что так задержалась.
И песни не тем писала.
Полжизни не тех любила.
Ты - море.
В конце пути.
***
Приходит последняя строчка.
Без малого - без девяти
Предшественниц важных, полночных,
Пьянчужек проклятых: Пусти!
Пусти нас, ещё незнакомых,
Упившихся насмерть тоской.
Булгаков, Щедрин, Джоан Роулинг,
И Бунин, и Кун, и Толстой -
Все здесь, все с тобой, над тобою,
В тебе и на «ты». И пускай
Судьба не сложилась, не скроешь.
Но вышла за крой и за край.
Без номера, без назначенья,
Без адреса, наверняка,
Ты, строчка. Ты хочешь прощенья,
Рожденья, развода, звонка.
Приходит последняя строчка.
Без малого - без девяти
Предшественниц важных, полночных.
Попробуй её не впусти!
Письмо.
Девять месяцев письмо к тебе носила,
Девять лун тебе отправить не решалась.
Словно дерево листами ворожила,
Вот и осень. Листопад. Пора, пожалуй.
Что ответишь - мне неведомо и страшно,
Но молчать уже казалось неприлично.
И по сути, это вовсе и неважно,
Передай ответ в любую стайку птичью.
Я - Воробушек, на каждом перекрестке,
В каждой стае, в каждом парке, в каждом сквере.
И душа моя договорилась просто
С этим городом - хранить тебя и верить.
Пусть другие в аватары выбирают
То дракона непонятного, то фею.
Мы в России, здесь драконов не бывает,
А для фей не шьют в России телогреи.
Этот смех прости, я больше не владею
Даром слова, человечьим языком.
Но надеюсь, что письмо мое сумеет
Обогреть - по-воробьиному, тайком.
***
Отпрянул занавес.
Оркестр полетел.
Кордебалет легко ворвался в увертюру.
И жизнь вернулась,
Боль осталась.
Свет созрел.
Свет раскололся,
Жизнь поправила фигуры.
И нет ни города, ни времени.
Одно: возьмет ли ноту?
Пронесет ли до конца
Огонь отчаянный.
Останутся ли силы
Пройти до самого
Последнего листа
Ту пьесу старую,
Где все взаправду было?
Где ты родился,
Добывал себе огонь,
Желая вывести людей
Из тьмы партера.
И ничего уже не страшно,
Но порой
Партер не внемлет,
Интернет листая белый.
И чёток профиль тот - в сети,
Не наяву.
И что тут слушать - в интернете есть, навалом!
И Штраус бледен,
И певец отходит в тень.
И капельдинер изымает
Фейк из зала.
Приметы времени?
Приметы государства?
Ничто не ново
Под безмолвным хрусталем.
Всего лишь техника.
И музыка финала
Чуть посмеялась:
Мол, не стоит впредь о том.
И что ж, все сказано, и занавес сошелся.
Оркестр выплеснул мелодию до дна.
Жизнь продолжается.
Но отчего мне больно
И очень стыдно
За такие времена?
***А.М.
Душа моя, не в нашем возрасте
Просить о чём-нибудь у Господа.
Мечтать, надеяться и ждать?
Всё уже было - нет и да.
Всё было – молодость и музыка,
И там, на море, кверху пузиком
Дитёныш в солнечной короне.
А ты боялся, что утонет.
Была история обычная,
Разлук и встреч пора горчичная.
И жажда сердца и ума,
Всё это жизнь была сама.
Душа моя, не в нашем возрасте,
Но видно, планы есть у Господа.
И птица счастья твоего
Коснулась сердца моего.
Живи, живи, свети, пожалуйста.
Хватило б только самой малости:
Быть благодарным каждый миг
За всё. За всё.
За нас двоих.
***
Редкие ночи - душа не болит,
Совесть не мучит.
Тихие строки, обрывки сюит.
Сердце. И случай
Мирным печалям меня научил.
Вместо итога:
Редкие ночи, когда не горчит
Память, дорога.
Даже ноябрь легко отлетел.
И восхищаясь,
Жить, понимая, что добр удел.
Этим спасаюсь.
Редкие ночи - и всё, что могла
Сказано, спето.
Сонные веки баюкает мгла,
Полная света.
Возвращение Куприна.
Озябли ноги. Слишком долгая дорога.
И чай простыл, опять. И подстаканник груб.
Болит, болит одна, последняя тревога.
Ни слова русского. Зачем, не надо труб!
Не надо пошлости. Пусть замолчит оркестр.
Не надо водки, я не пью уже давно.
Извозчик, гривенник. До старого подъезда.
И плед потертый. Утром, может быть, в кино.
Там Киса милая. Там свет ее - и славно,
Безмолвный призрак. Не дай Бог заговорит.
И майский ливень вровень к поезду приставлен,
Чтоб ничего Куприн не видел до зари.
Страна, сошедшая с дешевеньких картинок,
Давно сдала в ломбард гранатовый браслет.
И никого не возмущает "Поединок".
И никому до "Ямы" дела больше нет.
Озябли ноги. Слишком долгая дорога.
И чай простыл, опять. И подстаканник груб.
Болит, болит одна, последняя тревога:
- Что толку в том, что я на родине умру?
2020
***
Я свеча в изголовии многих.
Сумасшедшая птица в горсти.
И даруют меня в эпилоге,
Как «люблю» и, конечно, «прости».
Я заброшенный ветром птенец
В ослабевшие чьи-то ладони.
И душа моя знает и помнит,
Кем ты был, кем ты стал, наконец.
И Господь, что в тебе и во мне,
Ждет решения: хватит ли силы,
Быть живым, быть собой, быть любимым
Не в раю, на земле. На земле.
Я свеча в изголовии многих.
Сумасшедшая птица в горсти.
И даруют меня в эпилоге,
Как «люблю» и, конечно, «прости».
2019
***
Атланты. Городницкий. Эрмитаж.
Тринадцать лет ты глаз не поднимаешь.
Тринадцать лет ты мимо пробегаешь.
И шепчешь: «Чепуха. Ошибка. Блажь».
И чёрные свидетели молчат
О многом, о великом и ничтожном.
Ты думал: ничего, так тоже можно.
И легче ничего не отвечать.
А нежные бессмертные атланты
Смотрели мне в глаза тринадцать лет.
И обещали - будет жизнь. И ангел
Всё шелестел мне крыльями вослед.
А город твой встречал меня снегами,
Листвой встречал. И музыкой встречал.
И город пел. И пел мне каждый камень.
А ты молчал. Молчал. Молчал. Молчал.
Атланты. Городницкий. Город света.
Охотный ряд. И Визбор. И Москва.
И всё во мне прощением согрето.
Атланты были правы. Я жива.
2006-2019
Ёжик и лампочка.
Декабря остается полмесяца.
По бульварам диодное крошево.
Снега нет. От распутицы бесятся
Постовые, водилы, прохожие.
Декабря остается полмесяца.
Даже ёлка в дому не поставлена.
Только сердце в груди моей светится.
Словно лампочка синяя вплавлена.
Словно ёжик за пазуху сверзился.
Я брожу по Москве и хихикаю.
И меня ненавидят, наверное,
За улыбку и песенку дикую.
И теперь мне декабрь до лампочки.
Потому что под курткой с прорехами
Ёжик греет озябшие пяточки,
Сердце светит. И крыша уехала.
***
Спектакль хромает на обе ноги.
И тёплые губы звенят: «Помоги
Мне сделать хоть слово живым!»
И зритель срывает одежду с крюков,
И стылая улица в кляксах шагов,
И снег заплутал, пилигрим.
Я вдавлена в кресло на самом краю,
Я пьесу и труппу свою узнаю.
Бессильна. И больно. И страшно.
И кто-то решился, и кто-то запел,
И слово пробилось. И ритм отвердел.
И действие чище и краше.
И все дотянули, и всё удалось,
И пала печальная пьяная злость,
И боль улеглась к эпилогу.
По тёплым губам я тебя узнаю,
По каждому слову, что вслед допою.
По нашему общему слогу.
И где бы ни вышел за пульт дирижер,
Ты вынесешь, как выносил до сих пор.
И пьесу привычно спасаешь.
Пред каждым спектаклем я тихо шепчу:
Ни пуха! Ни пуха!
И верить хочу,
Что ты это знаешь.
Ты - знаешь.
15.12.20
Голубь.
Голубиным крылом - на лету, на ходу, наотмашь.
Прочертил. Пропахал. Зачеркнул меня на ходу.
И молчит ошалело твоя Театральная площадь.
И молчит моя шконка в архангельском стылом аду.
Голубиным пером - как пером в подворотне сунул.
Только фикса блеснула. Звездой на погон декабря.
И стою у метро. И побитый фарами сумрак
Застилает тебя. Ну, зачем, ну зачем… Не зря.
Голубиный след словно буква, «душа» по-гречески.
Не до букв. Иероглиф хочешь? Давай, лови!
Я стою у входа в метро. В глазах человеческих
Я тобой зарезана до смерти. До любви.
1.12.2019
***Так как тебя называть?
Как подписаться? Таня? Воробушек? Джу?
Или - Диана Галли, как статьи подписывала?
Или – Северка вздорная, Репинка чистая?
Как подписаться, сам уж придумай, жду.
Мне имена давали самые разные:
Кто-то шипел со злобой – та, из бардья»
Кто-то с любовью – девочка ты не моя.
Кто-то бессильно - списанная в запас.
Как подписаться? Придумай сам. Нареки.
Самым серьезным и самым придирчивым зрителем?
Самым дурным и диким московским жителем?
Как назовешь - так и подпишу стихи.
И улыбается мой новый друг в ответ.
И ничего не пишет. И не ругается.
Добрые руки гладят меня по щеке.
Доброе сердце к душе моей прикасается.
Это неважно - кто я и кем была.
Тихое слово перышком из крыла:
- Ты - безымянный принц мой. Маленький просто.
Мой непонятный праздник. Солнечный остров.
Я ничего не в силах тебе написать.
Всё не в ладу - гитара, стихи, мелодии.
Добрые руки греют меня, юродивую.
Доброе сердце просит - не угасай!
Как мне его не слушать в ночной тоске,
Как мне его забыть? Не забыть. Не вымолить.
Знаешь, теперь не надо мне даже имени.
Только б прижаться к доброй твоей руке.
Только б прижаться к тёплым еще следам,
К тысячам песен, книжек и ораторий.
К жизни твоей приникнуть, к твоим мечтам.
К самой пронзительной, самой земной истории.
1.12.19
***
Приезжай ко мне. Елку наряжать.
Знаешь — это особый в году момент.
С антресолей вечером доставать
Короба с игрушками. Наконец!
Развернуть зеленую, распрямить
От креста до маковки. Развязать
Ту коробку старенькую. Возьми
В ней сокровищ бабушкиных чудеса.
Разложить по комнате мишуру,
Расчесать у дождика колтуны.
И дрожа от счастья, начать игру:
Перебрать все таинства - от весны
До зимы, до ближнего Рождества,
До твоей улыбки на проходной.
И мои концерты, мои леса,
И твои успехи. Твои, родной.
И стеклянный наш зоопарк открыть.
И шары - планетками по краям.
Боже мой, ну как тебя не любить?
Мой последний. Жизнь и судьба моя.
Напоследок - строчка из огоньков,
Мэйд ин Чайна. Видел ты тот Китай?
Это наша тайна, в конце концов,
Тонкой ниткой света - из края в край.
Отлетает год. Мишура блестит,
А под ней - стекляшечки да мечты.
Приезжай ко мне. Елку нарядить.
Только ты. Придуманный мною - ты.
25.12.19
***
Все волшебники - как волшебники,
Склянку оземь, дракону в глаз.
Этот - видимо, по учебнику:
Сорок капель, мешать пять раз.
Все волшебники - как волшебники:
Людку - в крепость, Руслану - квест.
Этот любит Пушкина с Хлебниковым.
И рифмует сам, вот те крест!
Я фигею, хоть и безбашенная!
Терри Пратчетта нет на вас!
Дайте посох с большим набалдашником!
Я убьюсь об него сейчас!
Хогвартс прячется. Ринсвинд крестится.
Гарри Поттер в углу дрожит.
Все волшебники - как волшебники.
Этого - кто привел в мою жизнь????
2019
***по мотивам «Маленького Принца»
Самолет в песке. У тебя ни капли воды.
Починить не удастся. Не хватит тебя. Не хватит.
Карандаш. Бумага. Барашек. Ты любишь цветы.
Ты забыл звезду над пустыней твоей кровати.
Ты забыл, что книжка взрослым посвящена.
И барашек - только предлог, чтоб тебя утешить.
А колодец есть. Полон так - не достать до дна,
Но дойти к нему - семь страниц. Сорок лет. И нежность.
Самолет в песке. У тебя ни капли воды.
А пустыня - сердце твоё, что не отзовется.
Я вчера упал на землю с другой звезды.
Я не знаю, как рассказать тебе о колодце.
2019
***
У тебя Рождество впереди.
У меня - случилось.
У тебя амулет на груди.
У меня - помилуй,
Раз креста не ношу,
Ни к чему и другие знаки.
Ни о чем не прошу.
Ничего не ищу во мраке.
У тебя Рождество в ночи,
У меня - тем паче.
Но Звезда горчит,
И уже не бывать иначе.
У тебя Рождество...
У меня - не случилось чуда.
И пока мертво,
И не ведаю я, откуда
Три царя придут, чтоб склониться
Пред нашим Богом.
Попрошу у них - пусть приснится
Тебе дорога
По пустыне, к дальнему хлеву,
Звезде вослед.
Улыбнется Дева:
- Смотри. Он и есть - ответ.
25.12.19
С Новым Годом.
На мосту Кузнецком фантики, мишура.
Пробегает ветер, ёлка Картье стоит.
На мосту Кузнецком людно. Январь. Ура.
Под ногами слякоть. На сердце. Таи. Таи
Свой солёный праздник, горечь лимонных строк:
- С Новым Годом, Мастер, милый. Не умирай.
И какая разница, чем завершишь урок,
Только будь подольше. Дальше веди. Играй.
У твоих историй пряный восточный вкус,
У твоей улыбки готические штрихи.
И французский шарм притаился в твоём:
- Боюсь,
Ты меня придумала, как и свои стихи.
Никуда не деться от новой моей тоски.
Милосердно слякоть кушает все следы.
Мишура и фантики - наши с тобой грехи.
С Новым Годом, Мастер. С новым «давай на ты?»
14.01.2020
***Фиалке Монмартра
На заднике алмазы Ориона,
Медведицы знакомый черпачок.
Принцесса под фиалковой короной
И мастер Кальман, полный старичок.
И старая история случилась:
Разлуки, встречи - дело за ценой.
А возраст - только явленная милость
Допеть и доиграть удел земной.
И призраки нисколько не пугают,
По-доброму кивая головой.
И королева ласково внимает
Фиалке, покоряющей впервой.
И только под созвездьем Ориона
К метро идут, и всё вокруг поет,
Принцесса под фиалковой короной
И Кальман, обессмертивший ее.
2020
Короткий рассказ о том, как я сходила на "Фиалку Монмартра"
Ненадолго воробьиные печали
На «Фиалку» вот сходила. Всё увидела.
Там такие три богатыря в начале.
Там такие невоспитанные зрители.
Мне там чмокали: мол, баба, дай проходу,
Мне там даже брулиянтами сверкали.
Мне храпели в ухо. (Не убила, что ты!)
Мне рассказывали про соседку Галю.
Я культурная. Молчала и терпела.
Как могла бинокль старенький крутила.
Генерал меня смущал. Ну, знамо дело,
К генералам я неровно, эх... Но было!
Там такие были арии, дуэты,
Танцы овнов, сборы денег, Виолетта.
А соседи всё храпели. О котлетах
Надо мной вели старушечки беседу.
А к финалу все соседи оживились,
Просыпались, о котлетах позабыли.
На поклонах две старушки возвестили:
- Браво, Сильва!
Боже мой, что это было???
2020
***
Надо ехать. Состарился снег в Бологом.
След теракта на насыпи. Было.
В двадцать два не боишься лежать под мешком
Неопознанным мясом стылым.
В двадцать лет автостоп - продолженье полета,
Журавлиная страсть - домой.
В тридцать пять с понедельника по субботу
Всё посудой забито. Помой!
Надо ехать. Неважно, что пронесло
Столько раз мимо пуль и взрывов.
В тридцать пять за вагонным стоит стеклом
Онкология, ранний климакс.
Безработица, ну, наркоман в подъезде,
Хам трамвайный, фейсбучный тролль.
Но страшней всего: память о переезде,
Где тебя сберегла
Боль.
2020
***
Как мне дышать без тебя, Калиостро?
Смелый чудак, неизведанный остров,
Милый апокриф о жизни кулис?
Вспомни меня, проявись.
Как мне дышать без тебя, Бонапарте,
Черт-полукровка, крапленая карта,
Брат Карамазовской тертой породы,
Ангел мой седобородый?
- Чудное дело, придумщик-зверек.
Ты и не дышишь, боюсь, между строк.
Синяя птичка, последний должок,
Сдача с фортуны, дружок.
Мы и не дышим. Мы просто звучим
Порознь. Солоно плачем, горчим.
Порознь душу калечим, скорбя.
Как мне дышать без тебя?
2020
***
«Чёрный ворон». Песенку пою
На Арбате, Дмитровке, Таганке.
На ветру, на зыбком полустанке -
Песня, душу спасшая мою.
Что мне эта песенка в начале
Века двадцать первого даёт?
Не даёт покоя. У неё
Каждый слог саднит. Того не чаю,
Что за крест положен, и куда
Мне крылом вороньим путь назначен.
У кремлёвских стрелок ход незрячий.
Вся страна - в гулаге и крестах.
«Черный ворон». Серой беломориной
Между строк застрял. Не докурить.
Только б в чёрный час моей истории
Ворот не поднять, а опустить.
2020
Песенка «Неглинка»
Ни строчки. Ни отрывка, ни заметки.
Иссякло волшебство. Пуста до слез.
И прошлое затащит на Каретный,
Где выросла. Где не решён вопрос.
Где юность, одурманенная птица,
Разбилась в Петербурге и не жаль.
А память вдруг к «Неглинке» устремится,
Шепча про «разорившийся февраль».
И песенка та старая докажет,
Что есть любовь. Что посреди Москвы
Ещё не раз родится счастье наше.
Неважно, что пока еще на «вы».
Неважно, что ни строчки, ни страницы,
Ни взгляда не случилось. Не спеши.
Но песенке «Неглинка» помолиться
Есть право у любой земной души.
2020
Размышление о Мерлине.
Потом напишет кто-то: Авалон
В конце пути. Король Артур. Измена.
Я провожал последний легион
И знал, какую мы заплатим цену
Своей свободы. Сонмище князьков
Голодных псов напоминало стаю.
И каждый рвал кусок себе. Но кто
Соединит? Задача непростая.
Пришел Артур, и всё объединил:
Мечом и волей. Верой и уроком.
И ничего в нём не было сверх сил,
Что нам даны природой или Богом.
Легенд не счесть: Моргана и жена,
Сэр Ланселот и прочие... Неважно.
Но кто способен вынести сполна
Нет, не Грааль, а собственную чашу?
Я не владел ни луком, ни мечом.
И не судил людей по их сословью.
А волшебство здесь вовсе ни при чём,
Я просто свет принес в средневековье.
И там, где искру надо заронить,
Где разум слаб, а сил недоставало,
Мне оставалось только добрым быть.
И другом быть.
И этого хватало.
2020
***
Режиссер, конечно, должен поорать
Малость про «бездарность», ну и всё про «мать».
Дирижер, конечно, должен покряхтеть,
Палочкой покоцать, даже ноты спеть.
Сценарист, конечно, будет рвать в клочки
Перья, распечатки и свои очки.
Монтировщик свистнет нужную деталь,
Потому что дача, а уже февраль.
Осветитель бахнет ценный стробоскоп,
Да не ради шума, а удачи чтоб!
Капельдинер купит лазерный прицел,
Чтоб в смартфоны зритель в зале не глядел.
Примадонна в шоке. Тенор на мели,
Подтанцовка хочет в отпуск на Бали.
Спекулянт крестился, отошел от дел.
А кассир напрасно бабочку надел.
Только Воробьенок перышки скрестил,
Чтоб ему билетик на премьеру был.
2020
***
Мы пели Земфиру в год первого кризиса
Под первое пиво и сигарету,
Под окнами тех, кому «чё ты лыбисся,
Я без тебя не могу, стерва, где ты там?»
Мы слушали рокерскую - про полковника,
Которому фиг кто писал, про Феллини.
И пили пиво с одним уголовником,
Который не тронул бы, даже «синий».
И на гаражах, на Зеленой улице,
Мы после школы писали мелом:
- Люблю тебя, Шурик!
- Люблю тебя, курица!
- Люблю тебя!
- Что ты со мною сделал!
Я не калымлю на ипотеку,
И маткапитал не грозит, бесплодие.
А Надька с первого - та уехала.
А Олька с пятого - ждёт четвертого.
А Вовка - в Англии, Витька - в Гомеле,
А Лёха - ногу отдал Донбассу.
Валерка сидит, по второму вроде бы,
За предумышленное и за кассу.
Мы пели, кремоны стащив у батек,
Стащив сигареты, «затяг на брата».
И был нам Дэцл – «чё-то не катит»,
И был Розенбаум – «блатняк, не надо»,
Стоят гаражи на Зеленой улице,
Никто не тискает шестиструнок.
Они сегодня в сети тусуются.
И слушают ниггеров и халтуру.
Мы редко видимся, не по делу,
А курим разное, пьем - тем паче.
И наши рокеры скурвились в целом.
Кассеты тоже. «Мафон» на даче.
И мамки с давлением, бати - на Старом.
А в школе пункт КПП на входе.
И снова кризис лесным пожаром.
Тот уголовник - он плакал вроде.
Он слушал, как мы «лабали» полковника,
Земфиру, Пилота, Сплина, Нирвану.
И верил: Эти соплюги-школьники,
У них всё получится, как ни странно.
У них – всё склеится, без базара,
И телик купят, даст Бог, не сядут.
Он плакал. Он украл мне гитару.
Потом отравился крысиным ядом.
2020
Совсем не о коронавирусе
А.М.
Над городом тревога и тоска,
На улицах беспечные и злые.
Над миром чаша дрогнула. Близка
История к развязке. Не впервые.
И наше заточение невольно,
И наши оправдания смешны.
И выбор прост. А нам с тобой довольно
Того, что карантин не держат сны.
Довольно снов и редких смсок,
И песенок, и записей в сети.
Тревога, страх, тоска - они довесок
К той истине, что стоило найти.
Ты - ровное сияние души,
Родной и близкой до последней складки.
«Чума на оба дома...» не страшит.
Страшит одно - с тобою все в порядке?
И к нам приходят старые слова:
«Благоразумье». «Верность». Неделимы
Душа с душой. Начало волшебства.
Мы есть на свете. Живы. И любимы.
29.03.2020