Расколотый рафинад на границе хрустит осколками охлажденного клавесина.
По ночам что-то светилось заревом в окрестностях Иерусалима.
Что это там так светится? А, это? Это Христос. Это скоро пройдет. Не бойся.
Короче говоря, "Кеер саlm. Work hard". Успокойся.
Виолончель, вырезанная из огромного куска мяса, хрустала, хрястала,
и говорила Христу: «Ой, ты просто троллейбус из чистого хрусталя!»
Твердый, как Тринидад, подполковник видит, что никогда не войдет
в состав его снов: нагромождение негроидов, апофеоз сафари расистов,
и еще — негры-вороны, интересующиеся грудами
загнивающего инжира человеческой плоти.
Карапуз отдыхает, зависнув в весне,
девушки думают о беспечно пролетающих деньгах своей юности,
вокруг водят свои хороводы бациллы холеры.
Вертикальные привидения, призраки новой эры,
бумажные манекены фланируют по Парижу.
Пытаюсь представить себе свою жизнь, и ничего не вижу!
Крохали думали: выхода нет. Кругом всё заполнили черти.
«О, кто избавит меня от сего тела смерти!»
Короче, чтобы не увязнуть в этой фигне
и в барабанных боях бодрящихся гиперборейцев,
в следующий раз выбирай точку входа где-нибудь в Новой Гвинее
до прихода туда крадущих и крадущихся европейцев.
Флаг филосторгоса полощется на весне
как полиэтиленовое полотнище флогистона от края до края играя.
По рельсам на дне Енисея едут речные трамваи.
Тихая ржавчина как жена медленно отжимает яростно мужское железо.
Тебя использовали. Значит, всё это было хоть кому-то полезно.
Что ж, отмоемся катаньем, перекатывая и катая.
Утки ныряют в беззвучное царство Нептуна,
выныривают в бодрый шум индустриально развитого Китая.
Так вот что должно было сделаться с нашей бедной отчизной!
Жизнеутверждающее светило утверждает правоту честной жизни.
Алкогольный январь с его ледоколами, распарывающими горло метелями,
рассказывает России кто есть русские на самом деле.
Пьяных, суровых, бездарных и страшных никто-то нас в мире не любит.
Лишь Поэт из глубин сублимированной неизвестности
китайскими палочками поднимает сухую лапшу словесности
и развешивает по шуршащим ушам мумифицированных мертвецов
в зале ожидания еще одного ожидания новой власти новоявленных подлецов.
Высказывания выскальзывают изо рта и свисают как слюни, превращаясь в сосульки.
Революцию возле подъезда творят одни старички и бабульки.
Объясни мне, когда и зачем в России исчезла промышленность?
"А? Что вы сказали?" И вдруг понимаешь, что ничего не послышалось.
Замереть от восторга на пару секунд, на пару минут, на месяц, на год, навсегда.
Химия происходит между мной и тобой, о любимая, да.
Если что-то когда-то кому-то и объяснит, называя вещи по имени,
это химия, о звезда очей моих, это хитрая химия.