Тридцать первое марта,
снова снег за окном,
опустел Патриарший
и покрылся ледком.
Пуст Тверской и Кузнецкий,
и Манежка мертва,
ходят люди как тени,
ты ли это, Москва?
Что привыкла к размаху -
только пей да гуляй?
Нынче стынет от страху,
все и вся обнуляй!
Ни работы, ни денег,
даже храмы пусты,
и как долго протянешь
без причастия ты?
Лишь молитва и держит
согревает свеча,
и любовь, что как прежде -
горяча, горяча…