Шлём матерям калужским телеграммы,
Не забывайте дочек, сыновей.
Солдатки продовольственной программы,
Выращивайте гречку поскорей.
Доуправлялись наши коммунары,
Им на коленях перед бабами стоять.
За то что честных мужиков на нарах,
Заставили и плакать и страдать
Каков же путь, нам выбраться из грязи,
Беспутья, лжи и партии одной.
От всей наверх примазавшейся мрази,
Которая нам стала головой.
А вот и путь, мы переедем в Оклахому,
Поскольку супермаркеты там есть.
Американцев же расселим по районам,
Где «пионерских лагерей» не счесть.
Они ведь любят пионеры эти,
Освоить край холодный и пустой.
Где Русский дух, все семь десятилетий,
Стонал и корчился под сталинской пятой.
Ведь тридцать лет строительного бума,
Так много дали нашим мужикам,
Что от шатров до северного чума,
Всё строим, строим однопутный БАМ.
Мы часто слышим царь был недоумком,
Аляску продал, отдал дачу Росс,
Да и вообще какой то он придурок,
До революции идейно не дорос.
Вот Ленин да, что мозг его придумал,
Зачем войска, куда то посылать.
Мы революцию во всех местах раздуем.
Под возгласы «Даёшь такую мать».
Все в Коминтерн войдут по доброй воле,
Улыбки, счастье, песни на устах.
Не будет больше не забот ни боли,
Все люди братья, капитал зачах.
И унитазы всюду золотые,
Нам «желтый дьявол» больше нипочём,
Мы наши руки, руки трудовые,
Руками золотыми назовём.
Мне хочется быть хмурым янычаром,
Которого приставили к дерьму.
Размахивать неспешно ятаганом,
Над головой того, кто сделал нам тюрьму.
Чтоб он нырял поглубже в бочку вони,
Под взглядами, кого уж не вернёшь.
Усы отряхивал и корчился от боли,
А ятаган свистел, как самый острый нож.