Я охранник, пес сторожевой,
В черной форме строгого покроя.
Уже в возрасте, с покрытой головой,
Не найду никак себе покоя.
Когда небо гасит дневной свет,
С одиночеством вдвоем, всегда на пару,
Ходим, бродим, ищем мы ответ,
Мысли-струны теребим своей гитары.
А вопросов накопилось, просто жуть!
И все главные, по жизни, все живые.
Да,от них порой прихватит грудь,
Но не хлюпики же псы сторожевые!
По привычке стиснем зубы и молчок.
Я и одиночество, мы в связке.
Шаг за шагом, год за годом, свой учет
Ведет кто-то сверху, без подсказки.
Смотришь вроде, как со стороны,
Ускользает результат коль нет идеи.
Да и дуть стало почаще со спины,
И виски неотвратимо, но седеют.
А ведь было время, хоровод водил
У костра, с палаткой, под гитару...
Все прошло и сам себя отгородил
От той жизни принимая кару.
От действительности в мире и стране
Изменившейся по прихоти кого-то.
Так ударили печатью в каждом дне,
Что реальность принимать и неохота.
Где все делается нет, не для людей,
И ведь официально, без утайки.
Просто чувствуешь, как за стеной дверей
Сверху зло закручивает гайки.
Под предлогом нужности, забот
Обо мне же, как о капельке народа,
Жмут всю жизнь, я помню все,и вот
Затолкали в реку, где нет брода.
И стоишь, пусть мокрый, но живой
За семью только и держишь кулачочки.
Выдохшийся пес сторожевой
Доведенный своей Родиной до точки.
Не до сна и не до баррикад,
Выбор сделан, мне до горизонта...
Пусть не трогают, тому и буду рад.
Я устал бороться на три фронта.
Небо снова гасит дневной свет,
Вот сейчас сольюсь с ним в форме черной,
И меня вы не найдете, нет,
В той ночи спокойней и просторней.
Не ищите, как-нибудь я сам,
Сам за горизонт доковыляю.
До сих пор никто не знает:что же там?
Да и я, как вы, не представляю.