Копьё вонзится в чужие органы, пробивая их наружу
Окропит лицо кровь законченных боёв на арене
Мёртвый хлад по коже у бойца, словно нагота в стужу
Его череп прекрасно дополнит коллекцию сцены
Их пожирают руки мертвецов и добивает удар щита
Веселье Олимпа понимать тяжело рабу обывателю
Только поэтому, отрекаясь от роли седого творца,
Лучше идти в пропасть, как к знаменателю
Уничтожь, раздави, раскроши - легко живётся без морали
Обними, утешь, успокой признак мертвеца от моих рук
Спроси меня, счастлив, я отвечу - едва ли
Ведь доспехи пожирают меня изнутри, заглушая сердца стук
Предо мною явилась богиня грациозности, словно лозы
Какой бы подход найти к ней, спуститься с небес?
Хорошо, но перед этим пару тел обглодают морозы
Не бывает любви без убийств - это лишний стресс
Ничто не коснулось моей кожи: ни меч, ни копья врага
В этот момент со мной бьётся воин, чья сильнее броня
Толпа в разрыве, льётся на песок вино и отвага
На месте сильного древа толком не осталось пня
Лицо бога прижато к его же арене, олимп в удивлении
Только в печали и безысходности остаётся мой пыл
Почти перед смертью, в безликом забвении
Мне тянут руку, лик врага, что не мил
Последнее в воспоминаниях - остатки от тела
Конечности, что постепенно мертвецу обнажают голову
Зеркало, в которым вижу я убийцу и браконьера
Падение на колени, чтобы ползти в её сторону.