под рыжики

 
               Другу, живущему в рыжиковом раю -
                с доброй улыбкой

"А чукча в чуме, чукча в чуме..."
Конечно, Вася, ты – не он,
ведь у тебя есть дом в Курчуме,
где рыжики со всех сторон.
Нам жизнь набить успела шишек:
друг другу в этом мы под стать,
но как красив осенний рыжик –
уж нам не надо объяснять.
По-комсомольски,
по-советски,
с отвагой,
как в последний бой,
мы все грибные перелески
с утра облазили с тобой.
Сидим, добычу сортируя:
вот эти в банку,
те – в бутыль.
Нет – весь от пьянства не умру я,
да и тебе не дам, Василь.
И пусть спина гудит местами,
но боль развеется, как дым.
Давай, сегодня пить не станем,
а просто так поговорим.
Пусть разговор идёт не гладко –
всухую,
а не за сухим,
но сознавать зато так сладко,
что мы по-трезвому сидим
без надоевших умных книжек,
и не в кафе,
и не в пивной.
Да ты и сам похож на рыжик
своею жёлтой головой,
своей душой по-детски светлой,
наивным светом детских глаз.
Мы посидим ещё за «светлой»,
но как-нибудь не в этот раз.
Да что же ты опять об этом! –
Господь, помилуй и спаси.
Не называй меня поэтом,
поэтов мало на Руси.
Не спорь со мной, Василий, снова
о тех, кого люблю и чту.
А хочешь, лучше Гумилёва
я наизусть тебе прочту?
Какую мощь имеет слово:
жива поэзия не зря.
Давай помянем и Рубцова
стихами, но без стопаря.
Ещё не вышли наши сроки.
Слегка задумавшись о том,
мы под есенинские строки
так до утра и не уснём.
Как клин, тоску стихами выбьем,
чтоб стало вновь легко в груди.
А выпить что…
Ещё и выпьем,
ведь не последний раз, поди…
Нас в город мчит твоя «Окушка».
Покой на сердце и добро…
Курчум.
Еловая опушка.
И скачут рыжики в ведро,
в пестерь,
в корзину
и в пакет –
от пьянства лучше средства нет!