Фото: 1. Старший лейтенант Валентин Михайлович Куликов. Прага. Май 1945-го.
Чем награждён: Орден Красной Звезды. Дата совершения подвига: 05.12.1943.
2. Описание подвига или заслуг (Реквизиты документа: ЦАМО. Фонд 33.
Опись 690155. Единица хранения 572)
В РОССИЮ! ДОМОЙ! С ПОБЕДОЙ!
Уважаемая редакция!
Пять лет назад журнал опубликовал письмо моего друга-фронтовика Ивана Кушвида (№4, 2000). С волнением перечитываю письмо, цель которого, как пишет автор, не только напомнить о фронтовой молодости, но и поздравить однополчан с праздником Победы. Такова же и моя цель.
От всего сердца поздравляю Ивана Максимовича Кушвида, Иосифа Исааковича Казлинера и Николая Ивановича Попова, а в их лице всех ветеранов Великой Отечественной войны с 60-летием Победы, желаю сердечного тепла близких и более всего – духовной крепости. Держитесь, друзья!
Ещё хочу поздравить супругу мою, Раису Матвеевну: «Ты, моя родная, тоже участвовала в войне, и встретила великую Победу на берегах Вислы. Вот уже шестой десяток лет идём мы по жизни вместе. Спасибо тебе за твою доброту!»
Как хорошо назвал Иван свои заметки: «Мы помним, друзья, все дороги войны». Расскажу и я о некоторых из них, а заодно исправлю мелкие неточности, закравшиеся в публикацию письма Ивана. Там сказано, что я форсировал Днепр в первую же ночь, как мы к нему подошли. На самом же деле я переправился позже, что будет видно из моего дальнейшего рассказа. Вторая неточность – в подписи под фотографией (здесь, похоже, опечатка): в чешском городе Литомержице я мог сфотографироваться только после 9 мая. И последнее: в Праге я не «встретил 9 мая», а закончил мой фронтовой путь.
Начался он под Киевом – со дня первой бомбардировки военного аэродрома в Борисполе, где я проходил срочную службу в составе 204-й воздушно-десантной бригады и к началу войны уже был помощником командира взвода.
В этот день – 25 июня 1941 года – к нам приехали артисты Киевского драматического театра. Не знаю, был это плановый приезд или артистов прислали «Для поднятия боевого духа». Так или иначе, но они ставили у нас историческую пьесу «Ключи Берлина» – о взятии русскими войсками столицы Пруссии во времена императрицы Елизаветы Петровны. Странное сближение: немцы начали свой Blitzkrieg с уверенностью, что через месяц будут в Москве, а тут, видите ли, ставится пьеса о захвате Берлина. «Какая ирония!» – воскликнул бы любой немец. Да и не только немец…. А оказалось-то, не ирония, а чистое пророчество!
Когда перед нами на сцене летней эстрады разыгрывались события 200-летней давности, завопила сирена воздушной тревоги. Над аэродромом показались юнкерсы. Все мы – и зрители, и актёры – кинулись в «бомбоубежище» – выкопанную за два дня до налёта щель. Зловеще засвистели бомбы. Послышались их взрывы и стрельба зенитных пулемётов. Все это длилось несколько минут. Как потом выяснилось, одна бомба угодила в парашютный склад, а от другой загорелась солдатская столовая. Наши самолёты были заблаговременно рассредоточены, так что им большого урона немец не нанёс. Слава Богу, немцы не взорвали бомбохранилище, и мы всей бригадой до утра вывозили бомбы за 5 километров от аэродрома, в сосновый лесок.
На следующий день нас на автомашинах привезли к городу Шепетовка. Тут мы приняли первый бой. Немецкие танки рассекли нашу бригаду, и мы, чтобы не попасть в окружение, отошли под командованием майора Гринёва к станции Тетерев. Затем нас перебросили на оборону Чернигова. От этого древнего города я вынужден был и дальше идти путями отступления: получил ранение в грудь навылет, был захвачен раненый в плен, бежал из плена, перешёл линию фронта в районе города Богодухова…
Вспоминаю, какая неразбериха творилась в начале войны! С соседними войсковыми частями не было «локтевой» связи, и каждая часть действовала на свой страх и риск. Целые дивизии попадали в окружение. Да и каким маломощным оружием мы воевали против танков и автоматчиком! Страшно вспомнить: винтовками образца 1891 года!
После окончания краткосрочных курсов среднего комсостава я воевал на Курской дуге. И теперь, уже в наступлении, освобождал Белгород, Харьков, Мерефу… Какими только дорогами не прошёл, не проехал! Продвигался и пешком, и на машинах, а то и на гужевом транспорте. Довелось «покататься» в санитарных поездах, «полетать» в самолётах, «поплавать» на речных катерах. Встречал в пути и постыдное, и героическое, и горестное. Как говорится, всякое случалось на войне, и о разной войне написано по-разному и немало. Я же хочу вспомнить о её роковых буднях. Именно о роковых, когда ничтожные и чаще всего не замечаемые нами повороты судьбы определяют: жить нам или не жить? Над ними не задумываешься, когда они приходят, и только по прошествии времени, оглядываясь назад, вдруг видишь их спасительную роль и значимость, и удивляешься: «Ах, вот оно, оказывается, как!»
Например, такой эпизод. Я служил в 155-м гвардейском артиллерийском полку 72-й гвардейской стрелковой дивизии (1) в должности начальника разведки дивизиона. В сентябре 1943 года мы вышли к Днепру. И с ходу первой же ночью батальон капитана Сагайды, форсировав реку, выбил немцев из траншей и занял плацдарм на правом берегу в районе Бородаевских хуторов. Тут, несомненно, была проявлена во всей своей красе та русская смелость, которая города берёт. Немцы, отдаю им должное, отменные вояки, они скоро опомнились и ринулись в контрнаступление. Начались тяжелейшие оборонительные бои. Наш полк вёл огонь с левого берега, поддерживая оборону захваченного плацдарма.
В эту ночь я помогал своим разведчикам строить командный пункт для командира полка майора Хроменкова. А утром вызывает меня начальник штаба капитан Чередниченко и сообщает, что меня требует к себе командир дивизии полковник Лосев. «Для чего я ему понадобился?», – недоумевал я. Прихожу на КП. Как сейчас помню: полковник старательно накручивал на ногу портянку. Затем надел сапог, встал и спрашивает:
– Вы разведчик?
– Да, – отвечаю, – но только артиллерийский.
– Вот что, – продолжает он, как бы не заметив моего возражения, – с правобережного мыса немец бьёт по нашей переправе фланговым огнём. Незаметно подкрадитесь и уничтожьте огневую точку противника. Уничтожите – всех награжу!
«Как же так? – думаю я. – Ведь это дело пехотной разведки, и, выходит, что меня капитан подставил. Вот сукин сын!» Но чем я мог возразить?
– Есть! – отвечаю.
А когда пришёл в полк, сразу же – к Хроменкову: «Товарищ майор, – говорю, – полковник Лосев приказал то-то и то-то. Как же так?». Но слышу в ответ:
– Ничего не поделаешь, надо выполнять!
Я вызвал разведчиков: старшего сержанта Мрачковского, рядовых Бородаенко и Грицека, и ещё двоих рядовых из пополнения, то ли казахи, то ли узбеки. Лодку мы взяли с переправы, подтянули её (метров 300) и замаскировали в ивняке. От пехотной же разведки я узнал, что на полуострове немцев окопалось не меньше роты, и подплыть незаметно, при всём нашем желании, невозможно. «Дохлое дело! – думал я. – Но приказ есть приказ!»
Перед рассветом, часа в три, мы отплыли. Нас было пятеро. (Грицек остался на берегу наблюдать за нашей переправой). До полуострова метров 250. Плывём молча. И слава Богу, что немцы не подпустили ближе, а то бы перестреляли нас, как утят! Они почему-то занервничали и открыли по нам миномётный огонь примерно на полпути. Лодка перевернулась, и мы спасались кто как может. Солдаты из пополнения мигом пошли ко дну. Честно говоря, и я плавал неважно, и мне бы в тяжёлых кирзачах ни за что не доплыть до нашего берега. Но выручила случайность: мне выдали сапоги с безобразно широкими голенищами. Помню, по этому поводу я шибко расстраивался. А напрасно! Намокшие кирзачи легко соскользнули – и я смог доплыть.
Так пришёл в шерстяных носках в штаб дивизии. Начальник артиллерии полковник Павлов спрашивает:
– Почему без сапог?
Всё ему объяснил. Он срочно вызывает хозяйственника:
– Обеспечить сапогами!
Через пять минут тот приносит надраенные хромовые сапоги. Примерил: в самую пору! Как потом я узнал: далеко он за ними не ходил – снял с начфина дивизии!
А вот эпизод о том, как меня тяжело ранило. На правом берегу Днепра, у станции Куцовка, недалеко от шоссе «Кривой Рог – Днепропетровск» мы заняли оборону. Я уже командовал гаубичной батареей. Выкопали под скирдой блиндаж, а на скирде устроили НП (наблюдательный пункт). Два орудия у нас на поверхности, а другие два, левее, в капонирах, т. Есть спрятаны в специальных траншеях. Кругом – чистое поле. Белым-бело вокруг! Стоял декабрь 1943 года (2).
Как-то зашёл ко мне пехотный командир роты Гарбуз (сейчас живёт в Киеве), а вместе с ним командир пулемётной роты москвич Фомин. Мой вестовой Володька как раз принёс завтрак. Было у нас и по сто грамм, и по двести… Только выпили, как вбегает солдат и кричит: «!Карандаши бегут! Танки!». А карандашами мы называли пехотинцев, потому что они хорошо «рисовались» на фоне снега. Мы вскочили. Выбегаем из блиндажа. И в самом деле, на поле показалось несколько танков.
Смотрю: бежит мой старшина. «Выкатывайте орудия!», – кричу ему. Чуть в стороне приближаются к нам два тяжёлых – Т4. Командую: «Приготовиться к стрельбе по танкам! Бронебойными!». У орудия два брата Маковкины: наводчик и замковый. У младшего, наводчика, вижу, рука дрожит. «Странно» – подумал я. – Такого за ним не наблюдал…». Но не сейчас же выяснять! Подпускаю танки на расстояние прямого выстрела: «Огонь!». Гляжу: один танк вспыхнул. Ура! Подбит! Ударили по второму – и прямо в гусеницу. Танк завертелся на месте, приостановился – и бац! По нам! Наводчику – голову снесло! Старшему Маковкину зацепило плечо, заряжающий и подающий снаряды отделались испугом. А мне осколками – вскользь по голове и в правую руку. Шабку сшибло. Орудие клюнуло, и я упал между станин. Встаю и вижу: большой палец правой руки срезанный повис на коже. Кровь из руки хлещет. Заливает и глаза кровью. «На передки – кричу. – Отходим!». Вспомнил про планшет, оставленный в блиндаже. Кричу: «Захватите планшет!». Подбегает моя знакомая санинструктор Галя. «Валентин! Валентин! – запричитала она в испуге. – Что с тобой?». «Споткнулся!», – отвечаю. Но уже не до шуток, ноги подкашиваются. Галина и отвела меня в тыл, в село Верблюжки, где находился штаб и медпункт. Там меня перевязали, дали справку, что я не самострел.
Выхожу и иду к избе, где старшина обустроил каптёрку. Хозяйка, сердобольная старушка, увидав меня забинтованного, заплакала. «Не плачьте, – говорю, помогите собрать мои вещи. Отбываю!». Повезли в медсанбат. Он находился за несколько километров, в сельской школе. В операционную длинная очередь. Я сидел в коридоре и, чтобы «забыть» боль, напевал песни. Подошла сестра, спрашивает: «Ты чего распелся?». «Да так, – отвечаю, ничего!». А мне всё хуже. Наверно, поднялась тмпература. Наконец вызывают: очистили рану, наложили на руку лангет, перевязали. Потом дали выпить спирту, и я не помню, как рухнул в сон. А спали мы все на полу, на соломе. На следующий день нас повезли к железной дороге. Погрузили в товарные вагоны медлетучки и привезли на станцию Основа, а оттуда на грузовиках в Харьков – на площадь Фейербаха, в офицерский госпиталь. Это было под Новый – 1944-й – год.
Первым делом – в ванну. Потом, как сняли повязку, говорю хирургу: «Отрезайте палец!». А он мне: «Не спеши, лейтенант! Приставим – прирастёт!». И ведь как в воду глядел! До сих пор вспоминаю об этом седом враче с чувством благодарности. Через два дня меня, как тяжело раненного, эвакуировали санпоездом в Киров, и началась история уже другая…
Вылечили меня, и после службы в учебном полку, в городе Слободской Кировской области, вновь направили на фронт – в 1475-й гаубичный полк 3-й артиллерийской дивизии прорыва РГК под командованием генерал-майора Санько. Со своей батареей я прошёл всю Польшу. А День Победы встретил в Саксонии, под Дрезденом, где расположился наш полк. Стоял тёплый солнечный день. Я проводил занятия с солдатами пополнения. Вдруг слышу: комдив объявляет по штабному радио о том, что в Карлсхорсте подписан Акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии. Какое ликование охватило нас! Лес огласился пальбой: салютовали изо всех видом ручного стрелкового оружия. Срочно был организован полевой банкет. У накрытых столов собрались офицеры полка. Не раз, и не два мы поднимали наполненные коньяком разнокалиберные чашки и стаканы, и тост был один и тот же: «За Победу». Послышались песни под трофейные аккордеоны. И долго, до глубокой ночи не затихали победные торжества.
Но уже на следующий день, вслед за танковой армией Рыбалко мы двинулись к Праге. Здесь, на берегу тихой и ласковой Влтавы, закончился мой фронтовой путь, и выехал я отсюда уже дорогой мирной – В Россию! Домой! С Победой!
Валентин КУЛИКОВ
ПРИМЕЧАНИЯ ПУБЛИКАТОРА
1)Сейчас она, переименованная в «Красноградскую Краснознамённую мехдивизию» и вошедшая в состав Украинских вооружённых сил, дислоцирована в городе Белая Церковь
2) В интернете нашёл информацию о награждении моего отца Куликова Валентина Михайловича (1921 г.р.) Орденом Красной Звезды: «Дата совершения подвига: 05.12.1943.Описание подвига и заслуг: В боях с немецкими захватчиками в районе села Марьяновка Кировоградской области, 5.12.43 г. командуя огневым взводом батареи уничтожил: 3 ДЗОТа с пулемётами и прислугой; на восточной окраине села Олимпиадовка уничтожил: станковый пулемёт и до взвода пехоты противника; в посёлке Дубовый уничтожил 2 станковых пулемёта и одну автомашину противника; в селе Петро-Николаевка уничтожил станковый пулемёт с прислугой; в селе Верблюжки уничтожил ручной пулемёт и до взвода пехоты противника.
Гвардии лейтенант Куликов со своим огневым взводом движется всегда в боевых порядках пехоты и уничтожает цели прямой наводкой»
Начало:
Ко Дню Победы – http://www.stihi.ru/2020/03/17/5160
Ко Дню Победы – воспоминания мамы – http://www.stihi.ru/2020/03/17/5337
Ко Дню Победы - воспоминания фронтового друга отца - http://www.stihi.ru/2020/03/19/6445