Сотни любовников... Сотни...
За моими женскими плечами...
Одни меня мяли в подворотне
Другие просто в объятиях жали.
Один все песни красиво пел,
Как будто мне и не мне пожалуй,
Потом ловил меня и кряхтел,
До пота на скулах, в коленях дрожи.
Но только вновь его рука
Касалась тонких изгибов гитары,
Он мог уйти домой неспеша,
В объятьях новой продажной шмары.
Другой ходил за мной хвостом,
И пел на ухо мне деферамбы,
Но под венец с другой пошёл,
Она повыгодней партия как-бы...
А третий был рядовой солдат,
И друг его тоже солдатик-срочник.
Да только оба домой ушли,
Зазря на друг друга катили бочки...
Ещё один, как в последний раз
Вжимал в авто на заднем сиденье.
"Родишь мне сына? Дочку родишь?"
Хрипел на ухо, тянул колени.
Как странно, что дома ждала жена...
И был, наверное, возраста кризис...
Но помешала типа она,
И их совместный семейный бизнес.
Всех не упомнишь... Азартных, милых...
Поэтов безумных... Залетных мимо...
Бредовых...Скучных, и бестолковых...
Романтиков, сладких и мажоров...
Женатых... В разводе...
Непьющих... Пьющих...
Дающих деньги и недающих,
Телков в постели и диких тигров...
И тех, к кому я не дам эпиграф.
Десятый... (сотый?) был палачом...
Совсем не скуластый, но жал морально
В порыве боли и скорби он
Как-будто плечо подставил буквально.
И словно рухнуло пол стены!
Вот вихрь любовный и запоздалый!
Рвануло сердце, сдавило грудь!
А я дышала? Нет не дышала!
И сжал, как будто родная душа...
А так по факту женатик снова,
Но дайте! Дайте его сюда!
Пусть он женат! Пусть Казанова!
И мне, конечно, не по годам....
А старость...
Господи, что там старость?
В его объятиях я? Да! Я!
Руки разжал, ну, а я... осталась...
Проворным змеем прокралась боль,
И словно нутро моё отравилось,
Сосущей тварью сидит любовь,
Внутри, в том месте, где сердце билось.
И бьёт не сердце а Она,
Колотит маленькою ладошкой,
А иногда кулак поддых,
Или скребет внутри, как кошка.
Она командует мне искать
Его... Его... В лицах прохожих...
Она мне чётко даёт понять,
Кто здесь хозяйка и кто дороже.
И только напомнит он о себе,
Она терзает меня и мучит,
Сломаюсь я, иссушаюсь я,
Но эта тварь своего получит.
Моими ногами примчит к нему,
Моими руками обнимет плечи,
И лишь тогда вколет наркоту
Лишь эйфория той твари лечит...
Опять закружится голова
И жить захочется и остаться,
В его объятиях навсегда,
Но он заставит опять расстаться.
Я так устала, но не хочу
Рвать все петлицы и вырвать душу,
Чтобы избавиться от неё,
И выгнать эту любовь наружу.
И так не жизнь, а одна борьба.
И так бугрист путь и мной изранен.
Хочу к тебе, мой палач и бес,
Хочу на ручки к тебе...
И к маме...