Меня ты обманула, коварная злодейка,
А я отнес в химчистку пушистую шубейку.
Ты говорила: «Ладно, смотри теплынь какая,
Февраль ушел, а следом пришло начало мая».
Я взял да и поверил: перчатки снял и шапку,
Мои замерзли ушки, мои замерзли лапки.
Пошел я к старой бабке, прошу ее, канючу:
Свяжи-ка мне нахвостник — пушистый и колючий,
И шарфик, и жилетку, и парочку штанишек,
Чтоб не замерз до смерти бездомный серый мышик.
А бабка прогоняет, беззубая смеется:
«Иди-ка ты отсюда, чего тебе неймётся!
Я пролески для леса сегодня вышиваю,
Мне некогда, повеса, сейчас пора такая!»
Как зябко мне, как грустно! Замерзну, так и знайте,
Найдут мой труп остывший на солнечной лужайке.
Тогда вам станет стыдно за ваш обман жестокий.
А может, не замерзну, я с виду толстобокий.
Упитанный, румяный, отъевшийся за зиму,
И в лужах этим мартом вабче неотразимый.