Ну здравствуй, мама!
А мне уже далеко за пятьдесят.
Всё такой же упрямый, только с возрастом ещё и ноги болят.
Я вспоминаю тебя каждый день в молитвах,
И уже забыл, когда хватался за опасную бритву.
Да, я уже давно седой - не пацан,
Прости, но порой заглядываю в стакан.
Ты слышишь, мама,
а у нас то ли радость, то ли горе.
Всякое в жизни бывало,
Но, тетю Любу закопали сверху на дядю Борю.
Всё это намедни
Я случайно узнал от соседей.
Даже после своей смерти, в могиле,
Она его от себя не отпустила.
Я понимаю, она была ещё та... эпоха.
Вот блин, о покойниках нельзя говорить плохо.
И вообще, это страницы совсем из другой повести,
Пусть всё остаётся на её совести.
Она ушла, а я её так и не простил,
Грех конечно, (возможно я что-то упустил).
Ты не поверишь, мама,
Но ты стала уже трижды прабабушкой.
В доме игрушки, панамы,
На ужин молочка с аладушками.
Так что у меня уже две внучки и внук Юра.
Бог даст, девчонки вырастут не дуры.
А Юрец - копия своего прАдеда.
На все сто видно что наш, а не краденный.
Ты прости, что я пишу тебе редко.
Да, на днях мы тебя помянули с соседкой.
Мы смотрели оцифрованное, старое видео.
Нас распирало от эмоций и увиденного.
Как мы были молоды, как тогда танцевали....
...и ещё, 27 февраля к тебе ушла тётя Валя.
Как написал Дима в "OKа"- рак почки.
Прости, что то с глазами... не ровная строчка.
Прости... И слышишь там, не грусти.