(продолжение.
начало здесь: http://www.stihi.ru/2020/03/04/6140 )
Возможных вариантов лишь два:
1) или автор (читаемых нами отрывков о Понтии Пилате) — сам Воланд, и Мастер в роли автора нужен ему лишь для материализации и, таким образом, легитимизации его сакрального апокрифического творения в земной, профанной ипостаси,
в роли печатного текста,
2) либо Мастеру лишь кажется, что он написал роман (бредовая интерпретация его видений, морок),
сам его роман о Иешуа — морок. Просто болезненный бред, болезнь.
Тогда допустимо, что и МАРГАРИТА — лишь МОРОК.
Маргарита, как и роман, и свалившиеся на него деньги - лишь ЧАРЫ, чары колдовства, бред больного сознания, наваждение, плод его воображения.
А Мастер — чароплёт, великий мистификатор,
поверивший сам в свои фантомы, наделивший их всеми признаками реальности.
Да и в первом случае (т.е. под цифрой 1) и роман, и Маргарита — суть иллюзии, наваждения, морок.
Как и всё воландовское.
Ибо Мастера в 1-ом случае (происки Воланда) ИСКУШАЮТ, искушают ТРИЖДЫ, награждают
("фальшивыми бумажками", слетевшими с "псевдонебес", = театральная декорация, тающее платье короля, нарзанные этикетки, фантом):
а) выигрышный лотерейный билет, 100 тысяч рублей, "огромная сумма";
б) встреча с Маргаритой, второй его наградой, на совершенно пустынной улице (такой же пустынной, как Патриаршие вокруг скамейки с Берлиозом и Иванушкой);
в) иллюзией авторства, фантомом авторства, искушением /призраком/ близкой славы, блеском, блестяшкой (опять же через Маргариту: "Она подгоняла меня").
Иван в сказках — всегда ученик Бабы-Яги, и живёт и действует он НА ГРАНИЦЕ были и мифа, яви и сна, мира здешнего и потустороннего.
Инициирует его Баба-Яга, в избушке (аналог ПОДВАЛА Мастера, профанная версия Аида, нижнего мира, загробного подземного пространства).
/С курьими ножками избушки ассоциируется куриная ножка от курицы Поплавского, обглоданная Азазелло и демонстративно сохранённая им в пиджачном кармашке, куда мужчины иногда вкладывают цветок/.
Мастера завлекают в НЕ-ДОМ, в котором "книги, книги и ПЕЧКА".
И готовит в этом НЕ-доме, орудует в фартуке, питает его, кормит, как неолитические пещерные люди питали огонь в специальных клетках — МАРГАРИТА — ЯГА — ПАННОЧКА.
"Вы порядочно постарели".
Крайняя некрасота в Панночке/старухе амбивалентно неотделима от восхитительной красоты.
Чума-Аннушка, судорожные вампирские гримасы Геллы, удлиняющиеся руки, синие губы, скрежет зубовный.
Маргарита, иносказательно выражаясь, САЖАЕТ ЕГО В ПЕЧЬ, причём гонит его, подгоняет, поторапливает ("скорей, скорей садись на лопату"), она его практически слопала,
после ареста и сумасшедшего дома от него остались лишь рожки да ножки ("Да, его хорошо отделали").
Жертвенный козлёночек.
Братец Иванушка скоро подоспеет, тоже слопает ("Вот я вас поцелую в лоб"), тоже инициирует ("и всё у вас будет хорошо").
Иван, перерождающийся, изменяющийся до неузнаваемости (как поварившийся в кипящих сказочных котлах, или вылезший из уха Горбунка герой сказок) подавлен нечеловеческой красотой Маргариты ("Какая красивая!"),
как тут не вспомнить реакцию Хомы Брута на нечеловеческую красоту Панночки...
Аллюзий, впрочем, множество: хоть та же Шамаханская Царица, разящая и хохочущая, буйная и всё сметающая с лица земли. Петушок — Золотой, критик — Латунский...
Оба они — и Мастер, и Иванушка — БЕЗДОМНЫЕ.
Ипостаси Одетты в Маргарите как бы нет, есть лишь Одиллия*. Подопечная Воланда.
Заметьте: она и Наташу (домработницу) искушает:
сначала — чулки и склянка с духами (это уже инициация! ведь эти предметы для простоватой Наташи = равнозначны волшебным артефактам, вроде сапог-скороходов и скатерти-самобранки);
затем оставленный на виду остаток крема Азазелло;
затем — полёт ("ведь и нам хочется ЖИТЬ и летать");
масштаб притязаний Наташи возрастает по экспоненте: "А была богиней?"; господин Жак на балу предложение сделал, золотые монеты, упросите чтоб меня ведьмой оставили.
Летать — значит жить.
А летает Маргарита на Мастере, лишь он даёт ей это сладкое чувство полёта (его РОМАН, вернее).
Это ШКОЛА МАРГАРИТЫ.
Лилит гордится ученицей ("Моя школа!")
Наташа — фрейлина из её свиты русалок и ведьмочек.
Верховная ведьма и русалка, ПАННОЧКА-Маргарита (опять гоголевские архетипы).
У Мастера в учениках (чародея) — Иванушка,
у Маргариты — Наташа.
Вот и шапочка Мастера — ШАПКА-НЕВИДИМКА, полученная им из рук Маргариты — символ ИНИЦИАЦИИ, атрибут сакральной жертвы, предназначенной на заклание Воланду (и через Воланда — ей).
И отныне он в ЭТОМ мире — лишь тень, он невидим.
(Маргарита "невидима и свободна", а Мастер — невидим и несвободен).
Он рождается для другого мира, где Мастер — опять-таки жертва ("наградили покоем"), где "стеречь" (с т е р е ч ь! слово-то какое!) его будет опять-таки Маргарита, его ВЕЧНЫЙ (!) палач и сторож.
Опять — сторожевая избушка Бабы-Яги, форпост на границе двух миров.
Мифологема НЕ-ДОМА ("твой дом, твой вечный дом, где тебя не обеспокоят"). Не пробудят к жизни.
Пространство мира потустороннего.
Система ДВОЕМИРИЯ как художественная концепция.
Один перетекает в другой, всё морок, иллюзия.
Булгаковский текст нельзя читать как чеховский или тургеневский.
Его следует читать как гоголевский, где очертания пространства, формы его текучи, размыты, иллюзорны и двойственны.
Биче Сениэль в "Бегущей по волнам" Грина, с досадой: "Уже начал двоиться мир"...
"Я слепа в этом смысле" — говорит она Гарвею.
Чёткая графическая очерченность реализма несовместима с булгаковской текстурой.
Это другое восприятие жизни. "В действительности всё не так, как на самом деле".
- - - -
* Уже в 13-ой главе, в рассказе Мастера, мизансцена встречи с Маргаритой имеет настораживающие особенности, недвусмысленно указывающие на то, что эта встреча была запланированно подстроена некими зловещими и враждебными силами и является важной частью воландовской многоходовки. Т.е. указывающие на того, кто именно был инициатором, вернее автором этой встречи.
И в 19-ой главе нам показывают ту же самую Маргариту, уже связанную с Мастером.
Маргарита НЕ двоится, её природа лишь распадается на "до" и "после" (крема Азазелло), но всё равно ЭТА Маргарита изначально одна и та же; все сюжетные манипуляции происходят именно с ней. Её НЕ ПОДМЕНИЛИ, а кардинально ИЗМЕНИЛИ; это разные вещи.
"Тебя с л о в н о подменили", как говорится в таких случаях.
И лишь в конце книги возникает неожиданный вопрос: позвольте, а кто же летал на шабаш, и писал прощальную записку мужу про то, что "стала ведьмой от горя и бедствий", и сжигал подвальчик, и был отравлен фалернским вином Азазелло, —
коль скоро какая-то ДРУГАЯ Маргарита спокойно "дожидается возвращения мужа" и умирает в особняке от сердечного приступа?
И лишь тогда встаёт вопрос о ДВОЙНИЧЕСТВЕ, т.е. о реальной ПОДМЕНЕ.
И тогда резонно спросить: кто, когда и как подменил реальную, подлинную Маргариту на её двойника, дабы Мастер встретил на Тверской именно ОДИЛЛИЮ, а не Одетту?
И начинаем понимать, что читатель, как и сам Мастер, с самого начала имели дело с некоей ЛЖЕ-МАРГАРИТОЙ, скопированной с вполне определённой обычной женщины, в условной архетипике "Одетты".
* * *
/продолжение следует/