Среди серых оскомин пустых лагерей
Спит Молох глубоко на своём топчане,
Спит, и сон его крепче, чем голос сильнее
Не дожеванных им, но свободных людей.
Но есть те, кто его нежно нянчит в сердцах,
Им что идол, что изверг, их выковывал страх,
C опахалом стоят в изголовье у бога
И молитвы к нему шепчут страстно впотьмах.
Ему волосы на бок залижут, подсев,
Сапоги натирают до блеска скорей,
Отражаются в них их гримасы угрюмо
Или это уже колпаки палачей.
Если глуше становится гомон речей,
С боку на бок уже искрутился во сне,
Просыпается он, озверев и голоден,
И насытит едва теперь сотня смертей.
Ты проворно пригнулся и хлыст не достал,
Но подставил себя под удар топора,
Среди серых облезлых лиц изуверов
Никто никогда не хотел умирать.
Бьёт Молох кто упёрт или кто не смолчал.
Ты молчишь? Но глаза только не опускай!
С молчаливых история спросит сторицей,
Но потупивших взор и прикрывших глазницы
Жизнь сама не спеша обратит в палача.