Две ладони, почти что детские. Русской бабе всё нипочём.
Лишь найди аргументы веские да известное всем плечо.
Светик милый, родной Алёшенька - всё выглядывала его.
Постучалась беда непрошеной, прячь в подушку звериный вой.
От звонка до звонка три годика. И сыночку третий годок.
На щеке возле ямки родинка. "Весь в отца, - всё цвела. - Сынок".
Две ладони, почти девчоночьи. Русской бабе всё нипочём.
А сынок пропадает до ночи. Ждать-пождать. Под хмельком "плечо".
Слёзы, сопли утри. Не время им. Не стучись лихоманка в дверь.
Сын теперь офицер - как верилось. И сам чёрт ей не брат теперь.
Течной сукой война - будь проклята! Кандагар... Где хоть есть такой?
Но не смей окунаться в прошлое и терять от беды покой.
Отмолила, отвыла, выждала. Светик милый, сыночек, жаль...
Схоронила "плечо" и выжила. Лишь подушке - свою печаль.
Две ладони, что карта родины. Русской бабе всё нипочём.
А из зеркала жизнь-уродина. И уже не сыскать плечо.
Спился сын. Подчистую. Адово. Третий год не слыхать вестей.
Надо бы помолиться. Надо бы... Санитарка несёт постель.
На табличке четыре циферки.
Свежий холмик и сойкин смех .
Эпопея родной специфики.
Слава, Господи, не у всех!