В старом доме жил поэт,
Ел колбасные обрезки,
Щи и постный винегрет,
Пряча быт за занавески.
Видно, было что скрывать
От всевидящего ока,
Направляющего рать
Обличителей порока ...
Дескать, что же вы, дружок,
От общественности скрыли
Плесневелый пирожок,
Под налетом горькой пыли.
Не чужая ж вам родня
Носит вас по электричке -
Одиночества ладья,
Нездоровые привычки.
Ну и мы б хотели знать,
ДЕбет, крЕдит до получки,
Навещаете ли мать,
В общем, как дошли до ручки.
Мы заглянем под кровать,
В душу, в сердце, не для прессы,
Нам ведь нечего скрывать,
Мы и сами ведь под прессом.
Если рейтинг упадет
Нашей телепередачи,
Отупеет наш народ,
Уплетая корм собачий.
Разве вам не по душе
Зазвездиться под парами?
В камуфляже! В неглиже!
В шоу на телепилораме!
А в ответ одни гудки,
Ни ответа, ни привета,
Не играют поплавки,
Не в сети контакт поэта.
Как и прежде, наш герой,
Пишет в стол не для портфеля,
Очарованный игрой
Одиночества и хмеля.
Как и прежде, из газет
Раздвигая занавески,
Видит в окнах белый свет,
Веря в бога по-советски.
Как и прежде, по земле
В феврале метет поземка,
Как и прежде, на стекле
Выдох наш выводит тонко -
Видно, есть нам, что беречь
За канвой оконной рамы,
Душу, дом, родную речь,
Фото лиц отца и мамы …
_
(Иллюстрация: "Окна Новосибирска", фото Игоря Сулковского)