— Эй, ты с кем разговаривал только что?
— Так, ни с кем. Сам с собой о погоде бубнил.
— Ты кому бы другому здесь баки забил!
Паранойю приплесть не хватало здесь только что,
А еще на горячку на белую все бы свалил.
Но ведь с кем то ты все же сейчас говорил!
С кем? — С Луною. Мы часто так с нею беседуем,
Когда вместе глубины ночные исследуем.
— Врешь ведь, краснеет с тобой даже тень.
Выгляни в окна — на улице день
И на Луну нет намека на небе!
Врать научиться тебе поскладней бы
Не помешало. К тому же как ночь холодна
Небом ночным управляет Луна,
А ты бормотал об огне и о страсти.
— Я в собеседники выбрал напасти.
В их жилах горячая лава и спирт
Затейливо пламенем синим горит.
— Так ты объяснялся напастям в любви?!
Ой, мама родная, спаси-помоги!
Не умереть бы сейчас мне от смеха,
Чем дальше, тем круче и круче потеха.
Сплести похитрее не можешь ты враки?
Собаки и то складно брешут. Собаки!
А ты хомо сапиенс вроде бы броский!
— В любви объяснялся я белым березкам.
— А ревновал ты их тут же к осинам?
К лежкам медвежьим и тропам лосиным?
Да к пасмурной дымке, холмам, перелескам,
Где краски не ярки и звуки не резки?
К коровьим лепешкам? Косеющим зайцам?
— Слушай, чего ты ко мне привязался?
Шел бы ты тихо своею дорогой.
В покое оставь меня, слышишь? Не трогай!
— Пока не услышу ответ без затей...
— С ней разговаривал я, слышишь, с ней!