***
Мне пять весёлых лет. Автопортреты,
каракули, пространство-решето
и на резинке варежки, продеты
сквозь рвущуюся вешалку пальто.
Ещё я всех горластей и вихрастей,
Ни страхов нет, ни бед, ни горьких дат,
меня хранит от всяческих напастей
весёлый симпатичный Бог-солдат.
Дворовые гуляния на ужин,
зачитанная книжка вместо сна,
мне транспорт никакой пока не нужен,
мне так по нраву пешая весна.
И, презирая время-лженауку,
я отпускаю свой кабриолет:
Бог-лейтенант ведёт меня за руку,
как и бывает в десять с лишним лет.
Как будто на себя карикатура,
смешная у любви в большой горсти,
как тысячи других, как просто дура,
как женщина неполных двадцати,
срываю якоря, молчит охрана,
плевать, что по дороге утону:
в сопровожденье Бога-капитана
пока не страшно даже на луну.
Отсчитываю время — четверть века,
и хохочу, судьбу перемолов,
а Бог-майор с глазами человека
опять идёт со мной без лишних слов
туда, где в золотых семейных клетях,
как на душе — один переполох,
где нет спасенья, только если в детях,
недолгое, длиной в последний вдох.
Но к тридцати опять забудешь кто ты,
да зеркало твердит «не тот, не тот»,
кривляясь, отражаются пустоты,
и хочется подальше от пустот
бежать, как обречённый уголовник
от следствия. А где-то за спиной
немолодой угрюмый Бог-полковник,
уже не поспевающий за мной.
Зайдем в кафе, усталый мой смотритель,
прости меня, шальную, не серчай…
И Бог, снимая генеральский китель,
из рук моих берёт горячий чай.
И мы вдвоём на побережье Леты,
два клоуна под крышей шапито,
болтаемся как варежки, продеты
сквозь рвущуюся вешалку пальто.