Лето закончилось вчера высокой росой на поле и неприятной сыростью ног после заката.
Сегодня уже была осень. Небо все чаще затягивало низкими серыми тучами.
Зачастили дожди.
Солнце реже появлялось сквозь разрывы хмурых облаков и не успевало прогреть землю теплом.
Травы грустили и стелились под ноги, теряя упругость и яркость изумруда. Листья берез начали желтеть, и сыпать печалью от холодных объятий ветра.
Птицы молчали, и только вороны нагло во все горло вешали о неминуемых утренних заморозках.
Одна теперь отрада осталась в моей деревне - это сидеть в сумрачные вечера у мангала, на котором коптились куриные крылышки, и глотать ольховый дымок, занюхивая свежим туманом, настоянным на купаже луговых трав.
Я так и делал. Сидел на раскладном стульчике, помешивая угли палкой и глядел на всполохи прогорающих чурок, переворачивая изредка решетку барбекю.
Вдруг почувствовал спиной чей-то пристальный давящий взгляд, заставивший насторожиться и повернуть голову.
Сквозь щели штакетника калитки отблесками огня на меня сверкали, не мигая, два черных глаза.
От неожиданности я замер. В сумерках было невозможно разобрать - кто это, хотя по размерам и высоте существо было похоже на детёныша-медвежонка или на Маугли.
Глаза пропали...
Я осторожно развернулся всем корпусом к дороге и настороженно замер, забыв о жаровне с крыльями. Ожидал развития событий.
В щели штакетника показался черный влажный нос с раздувающимися ноздрями и замер, не забывая жадно вдыхать дым моего мангала.
По очертаниям загадочной фигуры я понял, что это не медвежонок, и тем более, не Маугли, как первоначально обрисовала этого пришельца моя фантазия.
Это была собака!
В подтверждение моей догадки из-за калитки раздался короткий скулёж.
- М-м-м-м! Какие скромные гости ко мне пожаловали! На запах курятинки, видно пришли! - догадался я вслух.
От нее не чувствовалось никакой угрозы. Наоборот, поведение псины было настолько тактично и располагающе, что я, встав со стульчака, направился к калитке.
Тот час собака оживилась, завиляла хвостом и принялась, непрерывно подскуливая, перетаптываться с лапы на лапу.
- Ну-ну, не извиняйся! Пришла, так пришла. Заходи на огонек. Что мне одному скучать? Вдвоем веселее! - молвил приветливо я и распахнул перед ней калитку.
На пороге стояло мохнатое грязное существо непонятной масти. Смесь бульдога с носорогом, как сказала бы моя матушка. Шерсть некогда молочного цвета, судя по внутренней окраске ушей, давно уже не отвечала заявленным при рождении стандартам и свисала с бакенбардов и брюха свалявшимися сосульками. Уши лопухами торчали по обе стороны головы, причем одно норовило закрыть левый глаз, а правое периодически пыталось встать торчком.
Над глазами её из темно коричневых мохнатых бугорков торчали волоски, реагируя на направление взгляда. И только глаза ,в противовес остальной комплектации устройства под условным названием " Собака", были вне всякой конкуренции!
Добро, любовь, понимание, смирение светило в них и завараживало.
Собака не двигалась с места, а в глазах читалась робость и недоверие моим добрым намерениям. Она даже попыталась сунуть мне свою грязную мохнатую лапу в знак приветствия и заискивая перед сильннйшим. Но я отказался принять это проявление жеста доброй воли, боясь измазать руки.
- Не стоит уж так унижаться передо мной. Не бойся. Не прогоню камнем, заходи! - настаивал я.
Псина осторожно и широко расставляя лапы, поковыляла к моему мангалу, виновато стреляя глазами из под своих бровей-овалов.
Куриные крылышки чуть пригорели, перекоптились.
Пришлось снимать их ножом с решетки в алюминиевое блюдо.
Поздняя гостья гипнотизировала каждый полет крыла в тарелку, как будто боялась, что оно реально могло упорхнуть в небо навсегда и безвозвратно, а из-под мягких губ предательски сползала слюна, которую она периодически запихивала обратно в пасть мокрым языком.
Я не мог больше смотреть на эту войну желаний против тактичности и стеснения. Мне даже показалось, что она сейчас упадет в обморок от избытка эмоций. И кинул ей подгоревшее крыло.
Лязгнули зубы и морда облизнулась. Крыло со скоростью реактивного двигателя упало в чрево.
Фантастика, да и только!
Я несколько раз пытался уследить за этим процессом снова кидая ей лакомство, но никак не удавалось понять - как же она может, не жуя и не глотая, телепортировать куски в свой желудок?
- Ну, все! Будет с тебя, троглодит! - опомнился я, - Сам-то что ужинать буду? И так уже половину скормил. Не забывай, что в гостях, если даже почувствовал себя, как дома. - назидательно уведомил я обжору.
Собака наклонила морду к земле и потупила взор. Потом улеглась на жухлую траву, положила голову и прикрыла лапой глаза.
- Вот, только не ври, что тебя замучила совесть! - засмеялся я.
Сумрак осеннего вечера становился все плотнее. Влажность, исходившая от земли, давала о себе знать моим ногам. Пора было перебираться в дом и слегка протопить буржуйку.
Мохнатое чудище я не хотел звать с собой в дом, да она и сама уже все поняла.
Все таки, умные существа - эти собаки, не в пример некоторым двуногим.
Она подошла ко мне близко и, неожиданно поставив грязные лапы мне на грудь, лизнула мой нос мягким, теплым языком. Потом отскочила и побежала к калитке, требуя выпустить на улицу.
На глаза навернулись слезы. Давно меня так искренне и преданно никто не целовал.
Я выпустил собаку, твердо решив для себя завтра же узнать: как её зовут и чья она будет.
А утром, когда я копал картошку, к забору подошла соседка Надя и, поздоровавшись, принялась извиняться:
- Вы уж не серчайте на нашу Брюкву. Объела Вас вчера, наверное. Она так-то добрая, мухи не обидит. Вот только шашлыки любит до безобразия!
Я засмеялся в ответ:
- Что Вы! Нисколько не объела. Они все равно пригоревшие получились. Не выбрасывать же добро. Вот и покормил псинку. А что добрая - это я сразу заметил. Только что за имя такое у нее необычное - Брюква? Кличка или прозвище?
- А! Это бабушка моя постаралась. Она этой весной первый раз посадила брюкву, и все лето тряслась над своей грядкой. А в июле из соседней деревни, из Негодяевской, мы взяли большого уже щеночка. Ещё и назвать не успели. Он такой был шалун! Побежал в огород и начал рыть ту самую грядку, на которой бабушка овощ свой лелеяла. Та увидела, да как закричит:
" Брюква моя! Брюква!"
А псина подумала, что это её зовут. Поскакала к ней через весь огород и давай в нос лизать. Так вот хулиганка и осталась у нас Брюквой.
Ладно, извините ещё раз. Не придёт больше - на цепь посадила. Вчера-то она как-то из ошейника вывернулась.
И Надежда, развернувшись, поспешила к своему дому.
А я продолжил копать картошку, пока позволяла сухая погода, и думал при этом: " Ну, надо же? Брюква! Никогда не предполагал, что собаку можно назвать в честь осеннего овоща! Бывают же причудливые повороты событий, которые оставляют след на всю оставшуюся жизнь!"
24.09.19.