И снова он не мог уснуть,
С пустым стаканом и без сигареты.
С глазами едкими как ртуть
Огромными как старые портреты.
Она его конечно ещё "ДА".
И на заглавиях засаленых газет,
Он вечно молодой и, любящий всегда,
Сгорающий как солнце для планет.
Такой хромой, уже мертвеют стопы
Пиджак железно натянувшись вниз
Скрывает отпечатков тропы
Ведущие на скомканный карниз.
И каждая горячая газета,
И каждая хрустящая афиша
Ей колко вспоминает лето
Ей робко вспоминает крышу.
Он мускулы как башенные краны
Далёкие медлительные дуги
Натягивает вывернув карманы
Лица касаясь в медленном испуге.
Ей снова в ящик принесут подарок
И каждый выпуск словно гильотина
Среди статей без смысла и помарок
Он ей виднелся больше без хитина
Бумага, карандаш, точило,
Коверкая себя, на грифель нанизав,
Он спрашивает "Ты меня забыла?"
Он плачет и сминает шкаф.
Чернила разлетаются как птицы
Успешно отыграв вторую полосу
Уже и ей, зачем то плохо спится
Она рыдает "Больше не снесу"
Он пишет ей письмо, болит, боится, просит.
"Давай опять, как прежде средь людей"
То в жар то в холод страшно его бросит
"Давай ты всеж останешься моей"
Газета появляется с конвертом
Но ни руки, ни глаза, ни чего.
Ни спешки, и не голоса с ответом
Она теперь целует ни его.
Описаны в квартире этой двери
Халаты, и багровое сукно
Он просто написал, храните Мэри
И гордо зарядил собой в окно.
И ящик сохранит в себе крупицы
Ещё десятка этих тиражей
Она теперь совсем спокойна в лицах
И с мужем новым, кажется свежей.