Поздняя осень, но кофе согрело,
Я в зале сидел и ждал круассан,
Мокрыми листьями сырость летела,
К стёклам прилипнув, не пущена в зал.
Дождь моросил, и туман опускался,
Вечер Монмартр, безлюдно встречал,
Сам я не помню, как здесь оказался,
Вышел пройтись, видно дождик застал.
Рядом за столиком, в возрасте дама,
В шляпке, перчатках, на шее кашне,
Видно по ней было, аристократка,
Пусть в возрастной, но ещё красоте.
Кофе струил перед ней ароматом,
Молча пила за глоточком глоток,
Я прибывал в ощущение приятном,
Видел как пульс, нежно трогал висок.
Русской могла быть она эмигранткой,
Тяжкой, той самой, первой волны,
Дочь генерала, или адьютанта...
Жертва трагичной гражданской войны.
Мне очень хотелось сойтись с нею ближе,
Всё распростись, обо всём разузнать,
Не знав этикета, в культурном Париже,
Своё не хотелось лицо потерять.
К ней кто-то послан, вошла в залу дама,
Служанка, сестрёнка а может и дочь,
Она приподнявшись за ней проплывала,
Даря мне улыбку... и в дверь... прямо в ночь...
Я слушал мелодию аккордеона,
Старик седовласый, французский шансон,
Белогвардеец, с казачьего Дона,
По клавишам жёлтым, как в сердце ножом.