Н.В.Митькиной
«Скрежетал зубами и нёсся в неизвестное,
вон из человеческого мира, трамвай».
Е.И.Замятин «Дракон»
Часть 1
1
Морозный вечер. Снег летит в лицо.
Как пьяные, качаются трамваи.
И чёрное пальто, пустив кольцо,
глядит сквозь дым на облачные сваи.
Холодный взгляд. Упаднический вздох.
Пальто пошло вперёд по тротуару.
А где-то в небе, улыбаясь, бог
писал в тетрадь смешные мемуары.
Прямая, проходящая сквозь ночь,
становится лучом иного мира.
Туман, туман, как дым — не превозмочь,
увы, судьбу, которой мы гонимы.
Дракон не спит, дракон внимает нам,
подслушивая тайные желанья,
и с жадным взором ходит по пятам,
нашёптывая дикие страх-дань-я.
2
Как день на ночь, как пасмурная сырость
на бледно проявляющийся луч,
сменяется «любовь» и «жизнь» на «вырос»,
и чувства накрывает сумрак туч.
Бесследно исчезающий во мраке
прошепчет голос медного огня,
что «стрелки добегут», заплакав, как мы
ничтожно жили, искренность пленя.
Туман горит заветной пеленой,
бессменным огнедышащим ударом,
скрывая, что для нас напела ночь,
во сне придя таинственным кошмаром.
Поплачь, забудь и — жди крыла дракона,
когда придёт пылающий трамвай
в тумане, обещающий покой нам
и мирик, называющийся — «рай».
Часть 2
3
Пальто пришло домой, став человеком,
но далеко не тем, которых мы
увидели-забыли — стало неким
душевным полотном своей тюрьмы,
от чувств и боли оказавшись в коей
решило там остаться и писать,
припарковав холодное каноэ
прошедших дней в забытых парусах;
став человеком, пасмурным и диким,
но чувственным, страдальчески живым,
тетрадь, где люди борются за лики, —
назвав своим орудьем боевым.
Он был поэт. Не назывался — был им;
не назначавшим Музе тайных встреч.
Жизнь — поле боя. Строки — символ тыла,
где рифма — щит, а слово — острый меч.
4
Вдруг стук раздался, тихий, еле слышный,
и в комнату вошёл, безлико-странный,
в плаще, с крылами, чуть хвостом крутивший,
окутывая комнату туманом,
не человек, не зверь, с холодным взором,
дышавший дымом, открывая пасть;
присел на кресло, опустивши шторы;
поэт молчал, глядел, не шевелясь.
- Ну, здравствуй, друг! Нет-нет, не бойся, что ты:
я вовсе не за тем; живи, живи!
Я наблюдал за облаком холодным
уже давно страдания твои.
В ночи тетради тайно забирая,
когда ты упадал в свою постель,
читал и видел отголоски рая,
где пасмурно жила твоя пастель.
Ты знаешь, этот мир — он очень странен,
переплетённый злым веретеном,
читает оды холодности, а не
добру и чувству — в голосе живом.
Ты хочешь знать: зачем я и откуда...
Да, нет, пожалуй, знаешь без меня.
Ты не таков, как те земные люди,
боящиеся смерти, как огня.
Но всё-таки скажу: я юный ангел,
который стал вне воли и души
драконом тьмы; извечные стенанья
открыли мне туман седых вершин,
и я ушёл. В холодной пелене
меня назвали демоном-драконом,
но я живой... Те облики в окне...
(ты помнишь?) я глядел, внимая стонам
кричавших строк и судорожных рифм,
желал познать страдальческую сводню
любви и смерти. Крылья опалив,
не удержась, пришёл к тебе сегодня.
5
Они общались долго в тишине.
Поэт из-за молчанья дня немого
(как не дракона в сумрачном огне
он видел, а товарища былого)
открыл всю душу, всю, какая есть,
поведал дней печальных состраданье
его стихам. Дракон просил прочесть;
поэт читал по призрака желанью,
увидя в нём не пламя злых земель,
а доброе и чувственное сердце.
С рассветом гость нежданный улетел,
но не прощался. За туманом месяц
исчез, явив смеющихся лучей
искрящиеся блики через шторы.
Поэт уснул, и тихо на плече
присел заветный сон других просторов.
Часть 3
6
«Сон»
Туман. Прохладный ветер по ветвям
опавшего листами наземь леса.
Поэт один. Внимает облакам,
повисшим, будто тайная завеса.
Вдруг тихий голос: «Путник, не страшись;
иди вперёд, я жду тебя». И ровно
дыша, туда, где со звездою жизнь
слилась, пошёл поэт, судьбе покорный.
Дорога вдаль тянулась меж кустов.
Наш странник шёл, взгляд устремив на небо.
И вдруг завидел нищих мудрецов,
просящих на кусок сухого хлеба.
В своей руке заметил он пятак
и протянул, сердечно благодарным
овеян словом. Дальше был кабак,
окутан дымом гения бездарным.
Там пили недотёпы-биллетри-
сты, с криками и смехом непрерывным.
И Муза, притаившаясь внутри,
в углу сидела в сумрачных порывах.
Поэт прошёл. Увидевши его,
вдруг Муза просияла вдохновенно
и, приоткрыв заветный небосвод,
луне шепнула тайные мгновенья.
__________
Вдруг путник наш завидел силуэт
с крылами. И в туманной пелене
дракон явился: «Здравствуй, мой поэт!
Ты видишь мир, забывшийся вовне.
Мир лжи и лицемерия, и мир,
в котором правит, будучи без права,
порочных душ извечнейший кумир
с напутствием: «Расплата и расправа».
Я ждал тебя, искал путей, и вот
явился ты. Я целью задан дивной:
поэмой одарить, чтоб твой восход
увидел свет. Чтоб ты в ней был красив, но
предельно точен. В сумраке людском
проникся неприкаянною сутью
любви и лжи, неравенства кругом,
покрытого извечной чёрной мутью».
Поэт в ответ доверчиво кивнул.
Они пошли в обители стенанья
немых сердец, в безумную страну,
где солнце скрылось за луны дыханьем.
__________
Дракон повёл поэта по местам,
наполненным пороками людскими,
а главное — границей меж людьми.
Они внимали диким голосам,
проникнутым извне души — другими;
с рассветом — мы, к закату всё — не мы.
А, может, — немы. Холодность сердец
давно приткнула чистое дыханье
тех искренних, красивых, юных душ.
Но всё ж, когда Судом придёт конец,
и возопит живое покаянье,
иссохнут слёзы тех порочных луж.
_____
В холодных лужах, нынче вездесущих,
живут они — родные облака,
глядят на нас, забывшихся, заблудших,
утративших грань блага и греха.
И плачут, неприкаянно и дико,
а мы идём неверною тропой,
забыв свои, надев чужие лики,
но — всё-таки — с неумершей душой.
__________
На сумрачном, неведанном пути
дракон поэту говорил о Боге,
и Дьяволе, и вечной их борьбе.
И много мест пришлось им обойти,
чтоб вмиг вкусить холодные пороки
и след толпы в нагаданной судьбе.
__________
Но почему ж поэт — никто иной?
И почему дракон гласит о Вышнем?
— Поэмой громогласной вековой
задумал одарить из ада пришлый,
чтоб вмиг она замёрзшие сердца
извечно-жгучей правдой растопила
и юного — живого — мудреца
Поэзия звала своим светилом.
А Бог и Дьявол — стороны миров,
границ колючих, разделивших души
на «лицемеров, алчных и лжецов»
и на «сердечных, искренних, живущих».
Часть 4
7
Прохладный вечер. Сумрачной луны
ласкающие слёзы, и незримо —
рука, легка, как ангельские сны,
коснулась нежно, как родного сына,
Поэта, заплутавшего в мирах
иных, с Драконом в таинстве блаженном,
и он проснулся, дивного пера
пробужен вдохновения моментом.
Вскочил с постели — сразу за тетрадь,
и строчки пролились иным порывом;
так ясно видел всё: с чего начать
и чем окончить. Лёгкие мотивы
влетали в пробуждающийся ум,
тревожа беспокойное сознанье.
Всю ночь в тумане звёзды новых дум
ловил и — словом по сердцу — алканье...
8
Так день и ночь, неделю за неделей
поэма проявлялась на листах.
Дракон — незримый — льдинкою по телу;
всё — шёпот восхищенья на устах.
...И вот Поэт, пронзённый тёмной Музой
в иных краях — Дракона небесах,
но с ангельским, пречисто-лёгким чувством,
поставил точку с искрою в глазах.
Явился друг, невиданный так долго,
явился вдруг с известием добра:
«Твоя звезда пророческого долга
зияет... но — летим, уже пора».
И у Поэта — робкая усталость
исчезла, на погорбленной спине
два белых и пречистых появлялись
крыла, как Иисусов дар извне.
9
Вдруг — ночь. Природа в трепетном молчаньи
глядит за холм, когда иной рассвет
повеет благо — новое дыханье —
Поэму мира, ангельский завет.
Деревья, приклонившись над дорогой,
готовятся принять небесных птиц.
И в облаках вздымается высоко
под Солнце — серебристый обелиск.
10
Земную жизнь пройдя до половины,
Поэт нашёл великое перо,
глагол — душа: бесценны и всесильны;
в них справедливость, честность и добро.
*
Деревья заискрились, небеса
открылись пред заветным дарованьем
Святого Духа, Сына и Отца —
Эдем поёт, его святые тайны.
Летит Поэт с Драконом за спиной
по лёгкому волнующему ветру
за новой жизнью — с мыслию иной —
Поэмой — над туманами столетий.
Врата открыты: стук живых сердец
принять готовы, и в рассветной неге
блистает Солнца лёгкого венец
на голубом, простёршем душу небе.
*
Любовь, что движет солнце и светила,
сияя ликом Матери святой,
с открытым сердцем к миру подступила:
Дракон и Ангел взвились над землёй.
Декабрь 2019 — январь 2020
Максим Кукоба