Бутылка синего испита до конца...
Вокруг бесшумная, тугая обстановка –
Где больше спирта, там обманная гнильца,
Где меньше спирта, там дрянная кодировка.
Одни всё шепчутся, во власти красных вин,
Другие медленно во рту смакуют виски.
А кто-то вовсе заказал себе графин
Любого жидкого в безалкогольном списке.
А я искал, с кем разделить абсент,
Бомонд рассматривал стеклянными глазами...
Меня расстраивал локальный контингент
Своим нахальством и надменными словами.
Я видел близко подрастающих богов,
О бренной жизни распинающихся гордо
Словами бедных петербуржских маляров,
С анфасом грубой, лицемерной морды.
Везде филистерство, куда бы я ни сел,
И выпить крепкого с оттяжкой даже не с кем,
Напиться вдоволь и устроить беспредел
Сопроводив алкоголизм стеклянным треском.
Уже, похоже, не могу молчать –
Меня переполняет дух бунтарства!
Мне б с кем поспорить, или лучше в рожу дать,
Чтоб даром не пропасть такому пьянству.
И я не очень-то хочу сейчас трезветь,
Мне спирту и бутылку помощнее!
Нет совести, и негде заиметь,
Коль нет вокруг шута повеселее.
И я пою. Пою прекрасные стихи.
Меня выводят, и бросают вон за двери.
И мне, по факту, все сейчас враги,
И все вокруг сейчас, по факту, звери.
Я на морозе долго пролежал...
Поднялся на ноги с заснеженной дороги,
Не торопясь, бутылку новую достал,
Отпил немного и оставил на пороге.
Полез за спичками, достал. Нашёл платок,
Засунул в горлышко по молотовской школе.
Поджег платок. Швырнул бутылку, и...
Хлопок.
Я не вернусь сюда по пьяной божьей воле.