Хилеют держания горстки
и сваи хожденья, спины,
бока, детородны отростки,
хоть чан головной без вины
лжесловья, преступного дела,
а будто наказан за то...
Уже непослушное тело
сникает, и чаще затор
кишечный, словесные брызги,
внезапности злости и сна,
всё чаще во тлеющих мыслях
провалы. Судьба не честна,
жестока и несправедива
в подобной расправе со мной!
Так неоспорима, ретива,
чьи казни волна за волной
втекают легко, событийно
за двери, под кожи края
и в жилы, и в кости рутинно,
запасы здоровья громя...
Тускнею очами, белею,
уже ничего не коплю,
о старости дряблистой блею,
сводя всё былое к нулю...
Разъедена бронь и щит аур,
бессилен Голгофный Иисус,
как внутренне ранен, нокаут,
и я продолжаю крен, спуск...