У гнедой саксонской резвой кобылицы
Из одной германской части тыловой,
На задворках нашей старой горбольницы
Появился жеребеночек хромой.
Коник славный, жизнерадостный. Однако,
Коневод со стажем указал на брак,
Офицер послал солдата- австрияка
Завести его куда- нибудь в овраг.
Рассудил австриец, следуя к оврагу:
Убивать детей ему не по нутру.
Пожалел он жеребенка- бедолагу
И упрятал парабеллум в кобуру.
Жеребенок, жмуря глазки бестолково,
Похромал на луг, подальше от судьбы:
Жизнь, по сути, та же конская подкова,
Так же выгнута дугою и шипы ...
А солдат впервые выдохнул свободно,
И задумался о чем- то о своем:
Мы с таким особым трепетом к животным,
А людей порой готовы съесть живьем.
Утекли года, как в омут или тину,
Тридцать лет для лошадей, как приговор.
Я запомнил эту добрую картину:
Конь, тележка, пищеблок, больничный двор.
Мне казалось, это будет неизменно,
Но гнедой однажды полностью ослаб,
А из левого, дефектного колена
У него все время капало, кап- кап ...
Людям тоже не особый срок отпущен,
Но с заботою о будущем людей
Предусмотрены блаженства в райских кущах.
Знает кто, а есть ли рай для лошадей?
90- е годы
История лошади по имени Мальчик. После войны до 90- х годов Мальчик трудился в 1- й горбольнице Смоленска, развозил тяжелые бидоны с провизией от пищеблока к корпусам. До сих пор персонал больницы вспоминает своего доброго помощника с теплотой. После смерти Мальчика в больничном штате больше не было лошадей и персонал таскает фляги на руках.