Не тряси древо рода, Ваня, – говорил дед: – первыми падают малые и старые.
Не тряс. В тот год тряхнула война, да так, что самые крепкие мужики оказались в земле.
А Ванька-подросток на земле, получив звание «мужика» вместе с правом работать за отцов и братьев. Ваня стал трактористом. Он любил землю, и эта любовь была взаимной.
Сколько раз, земля по-матерински принимала его, упавшего к ней на грудь в травы-одуванчики, пьяного вусмерть. Вытягивала хмельную отраву, ставила на ноги и давала пинка, чтобы летел до самого дома, не потеряв из кармана пиджака «гостинчик от зайчика» для дочки и сына. То ли от того, что любил он жизнь со всем её неприглядным исподним, то ли ещё по какой-то таинственной причине, но к Ваньке был приставлен ангел-хранитель, не дававший ему заглядывать в преисподнюю. Всё ограничивалось задушевными беседами с мелкими бесами на чистом русском, усиленном междометиями, языке. По утрам, Иван был готов к труду и обороне, надев костюм, галстук и шляпу, шагал к своим больным... автобусам пассажирского автохозяйства. Там он по-новой заводил умирающие моторы-сердца стариков-Икарусов, и они, благодарно фырча, колесили по городам и сёлам, рассказывая о золотых руках и светлой голове своего доктора Ивана Алексеевича.
Когда он первый раз приложился к бутылке? На майские, в аккурат перед грядущей Великой Победой советского народа в Отечественной войне. В тот весенний вечер Ванька стащил бутыль самогонки, прикопанную дедом в огороде. Прячась в овраге, пил по-взрослому из горла вместе с друзьями, закусывая чёрной горбушкой хлеба, поделенной по-братски на троих...
Лечение по-дедовски маленького мужика было жестоким, но оставило на всю жизнь ощущение ража добытчика «горючки». Уже, будучи отцом семьи, Иван умудрялся прийти домой «под мухой», даже, получив от жены подсчитанную до копеечки сумму на «проехать-пообедать, в которую категорически не входило ублажение зелёного змия. Золотые руки и светлая голова...
Тряс Ванька древо рода… тряс, пока его самого не стрясло осенним, октябрьским днём.
Иван лежал с выражением блаженства на лице, и упивался льющимся светом Солнца. Дылда-акация осыпала его мелкими янтарными лепестками: «вот ты и не заметил как я выросла выше твоего дома». А жизнь? Как она пролетела? Вот так же, юным он лежал на горе свежескошенной травы, заполнившей телегу, и смотрел на загорающиеся звёзды темнеющего летнего неба. Лошадка, запряжённая в зелёный, духмяный воз, неспешно сама двигалась к дому… Прикрыл глаза на миг… – открыл стариком…
Недалече откатился от древа. Прилетела синица, села на ветку у изголовья, и сама отпела Ивана. Так избежал он «недр Авраама», а значит, вернётся он на своё древо рода. Обязательно вернётся…
Художник Алексей Теренин