Я становлюсь сильнее - и это плюс,
а минус - лёгкий прочерк через косую.
Февраль метёт - как следует февралю, апрель же неминуемо нарисует: на шёлке утра звёзды бледнеют зло, и горизонт взрывается, пламенея. Ты входишь сказкой, розами и теплом, мой сокол, мой герой, поразивший змея. И - только бы кружилось веретено седой сестры, бесстрастно и сопричастно, чтоб было только остро и только ночь, а после - только нежность и запах счастья. Но дальше - ничего уже не спасти: летит в другие космосы милый сокол, а сказка продолжается, и в горсти столица оставляет осколки стёкол.
Ты выживал, пьянея своей игрой, и наблюдал в чудесный фонарь портала, как я тебя, не мой и ничей герой, тринадцать лет по памяти рисовала. Тринадцать лет - чтоб плакать и целовать в свинцовых снах несказочного бродягу!..
О, как занятно делаются слова, которые потом на бумагу лягут с наклоном влево, чёрной и голубой волной, переломившей и кнут, и пряник, и заиграют платиной и судьбой под пальцами сестры за весёлой прялкой.
И джокер мирно едет по декабрю, и ржёт под ним задумчиво мерин сивый... - Такая вышла сказка, - я говорю, с блокнотом на холме изумрудном сидя. И, щедро улыбаясь с пупка земли, пою подобно пьяному менестрелю, что славятся уютные феврали, что в топку потрясающие апрели. В высоком белом облаке тает звук, и как-то в лом задуматься о морали.
Надмирный ветер стелет ковром траву
на приручивших солнце холмах Моравы.
2019