Я вижу: много тысяч лет назад
Прапращур наш, сожравши груду мяса,
Сидел в пещере, грязен и лохмат,
Рыгал, икал, чесался и смеялся,
В бессвязных звуках счастье выражал…
И вдруг, едва-едва башку о камень
Не хряснув, он вскочил и, весь дрожа,
Стучал зубами и махал руками.
О. что это?! О, господи!.. Глаза
На лоб полезли: пращур наш случайно
Набрёл на рифму: «стрекоза – коза».
И тем был потрясён необычайно.
С тех пор (ну да, конечно же, не так,
Чтоб всё забыть: семью, костёр, охоту)
Сидели люди около костра,
В мучительную углубясь работу:
В мозгу шеренгой строились слова,
Слагаясь в строки, звонкие, как пенье.
От них кружилась сладко голова,
В груди рождалось тихое смятенье.
Из гула плейстоценовых морей,
Из мрака ночи, дикой, первобытной,
Пришли, танцуя, дактиль, ямб, хорей,
А там – и более изысканные ритмы.
Метафоры ветвились, как кусты
Невиданных, причудливых азалий.
Высокой надышавшись красоты,
Детей красивых женщины рожали.
Поэзия взлетала до небес,
До звёзд, до перьев страуса склоненных,
Пьянила душу магией чудес,
В гармонии звучанья воплощенных…
Но – слаб еще рассудок у людей,
Парить меж туч – не каждому доступно.
Не ангел человек и не злодей,
Порой ему важней – тарелка супа.
И он решил: всё, хватит мне порхать!
Я вам – не воробей и не колибри!
Вам что-то хочется в стихах сказать?
Я это вам пробормочу в верлибре…
Не встретишь нынче удивленных глаз,
Что загораются, поэзии коснувшись.
Такие, видно, времена сейчас:
Истёрлись, заскорузли наши души.