За бетонной начинкой проспектов –
остывает ночное окно;
смотрит в тёмное горло электрик,
чтобы свет был не так одинок.
Вкрутит лампочку лунную ярче,
и затопают ноги быстрей.
А в небесных садах самоварчик,
чай гоняет седой иерей.
Вспоминает, а может не помня,
каждый вечер разводит огонь,
пишет исповедь в пухлый трёхтомник,
наставляя людей и ворон.
За душой – только нож перочинный
и молитвы о доме своём...
Столько в жизни у Бога пружинок,
чтобы жизнь принимала объём.
Столько страха, и силы, и боли,
и любви – загружай хоть вагон!
Только смерти немножко, не боле...,
чтобы каждый был Богом прощён.