В борт ударил снаряд: экипаж не убит, но контужен.
И еще до того, как останется в башне зола,
Словно Милость Творца- газ угарный танкиста удушит,
И огонь пожирает уже неживые тела ...
Дед мой в танке горел подо Мгою и, все- таки, спасся.
Опрокинув стакан, о себе рассказал без затей.
И я вспомнил его на пожаре в столице Кузбасса,
Когда, словно в войну, мы хороним погибших детей.
Детки в адское пламя глядели уже не по- детски,
Пряча носик от смрадного дыма поглубже в рукав.
Их прозрачные ручки прощальные шлют смски,
До того, как невинные души уйдут к облакам.
Нам уже не отмыться от этого, не утереться,
Как от гнойного, в самую морду, густого плевка.
Вы когда- то видали тщедушное детское тельце
В белорусской Хатыни, в костлявых руках старика?
Уголёчки- в мешки, детский пепел сквозь сито просеян.
Разве видно теперь, как ребенок в огне поседел?
Помолчим, поскорбим, пепелище оплачет Расея,
С осознаньем того, что и это еще не предел ...
Я сейчас не о власти (она и не может иначе),
Мы ее поддержали и, стало быть, с ней заодно;
Как иксодовый клещ уцепилась в Россию, как в клячу,
И сосет из нее, и жиреет. А нам все равно ...
Впрочем, эти эмоции детской слезинки не стОят.
Но я твёрдо уверен, что буду такой не один:
МЫ ЗА то, чтобы дети в России горели ... МЕЧТОЮ!
И взрослели с мечтою, и жили потом до седин!!!