А мой исписанный листок
трепещет, словно лист в грозу.
Как в недоеденный кусок
в него вгрызаюсь – и... грызу.
Но проку нет. Невкусно мне.
Запор идей и сырость рифм –
две переменных... Без сомне-
ний растреклятый логарифм
уже не взять сегодня мне...
Грызи бумагу или перст,
взывай к Евтерпе, к Шаганэ,
измысли кучу мозгозверств –
не взять! Не дать. Ни дать, ни взять
идей и рифм, и даже тем.
Седьмая пядь, восьмая пядь
начинены совсем не тем!
Шаром, бывало, покати
да по сусекам поскреби –
у нас за гения сойти,
при том, что полный ты деби...
Но – чу! Не к ночи о секре...
(привет тебе, Полишинель!)
А лучше вспомнить о сестре
таланта, чтоб не сесть на мель
каркасом ржавым корабля
мертворождённого стиха
(«Читатель ждёт уж рифмы»... тля –
«на, вот возьми её...»!).
Греха
на душу больше не приму –
довольно рифмою бряцать
(рекомендуют, кста, хурму –
поток изящно завязать).
Итак, она звалась хурма –
«впервые именем таким» –
и это точка для рома-
на этой ноте завершим.